Продавец костей

Продавец костей

Дмитрий Швец

Глава 1. Похороны знатной особы

По городу ползли слухи. Словно щупальца гигантского, вылезшего на сушу черного осьминога они пробирались по улицам, один за другим оплетая дома, забираясь внутрь. Они проникали в головы людей, поселяясь там, меняясь и снова устремляясь дальше, еще более черные, более страшные.

Знающие люди говорили, что старая княгиня умерла в своей постели, тихо отойдя в Туманный Сад. Другие, не менее знающие утверждали, что она была убита в результате заговора, пожертвовав своей жизнью, ради спасения правящего ныне князя. Третьи, знающие еще больше, шепотом и под большим секретом сообщали, что заговор этот устроил сам князь. Но все сходились во мнении: на Княжем Пятачке что-то произошло. Что-то страшное, что-то, что может изменить такую тихую и размеренную жизнь Альдеи.

Иначе, какой Смерти ради, на улицах столько инквизиторов? Эту серую братию не так-то просто заставить шевелиться, тем более, когда на улице лютый холод и проклятущий снегопад. Само их появление не вызвало удивление, а количество – да. Когда же Серые при поддержке Стражи Теней начали проводить аресты, город парализовал страх. Люди запирались в домах, украдкой через щели в ставнях, поглядывая на улицу, ожидая неминуемого прихода Серых. Никто не знал, кого именно и за что арестовывают и неизвестность пугала еще больше.

Люди тихо задавали вопросы, искоса глядя на высящийся над городом холм. Но Княжий Пятачок молчал. Молчал когда шли аресты. Молчал, когда они прекратились. Молчал, когда с улиц ушли Серые. И лишь когда снег прекратился, над Княжим Пятачком взвился траурный черный стяг.

Слухи развеялись, смерть старой княгини больше не была секретом. По стенам домов заструились тонкие черные полотнища, окна покрылись черной же тканью, одежды потеряли и без того скудные цвета. Лица жителей осунулись, а глаза потеряли блеск. Город погрузился в траур.

Старый инквизитор Мориан Хатт не спешил. Ему некуда торопиться. Смотреть на то, как вокруг умершей княгини будут литься слезы, ему не хотелось. Слишком много за свою долгую жизнь он видел смертей, слишком много похорон. Он бы с удовольствием пропустил это действо, насмотрелся за столько лет службы, но все та же служба заставляла его идти. И он шел, загребая ногами снег, часто останавливаясь, переводя дух, вдыхая морозный зимний воздух.

В глубине души он надеялся, что эти частые остановки позволят ему опоздать. Не позволили. Толпу людей у церкви он заметил еще издали.