С архимагом в голове. Том 1 и 2.

С архимагом в голове. Том 1 и 2.

Макс Крынов

Глава 1

Раньше я не обращал внимания на всяких террористов, экстремистов, радикальных анархистов. На нашей фабрике такие не появлялись: мы слышали наполненные гноем и желчью имперские новости о других фабриках, переживших атаку террористов, только не принимали в расчет.

— Проблемы других фабрик — не наши проблемы, — говорил я, когда разговор касался этой темы, и коллеги кивали. Действительно: важнее отработать норму и уйти домой пораньше, чем бороться за давно усопшую экологию планеты.

Написанные краской лозунги на нижних этажах, куда охрана улья предпочитала не заходить, выглядели слишком одиноко, чтобы обращать на них внимание. Я слышал слова: «Пока ты не замечаешь проблему, она готовит для тебя плазмоган», но не обращал внимания, пока поздно не стало.

Все тело свела судорога агонии. Ненавижу дестабилизаторов…

Глаза, которые я старался держать открытыми, закрылись.

Я слышал от кого-то, что после смерти люди видят свет в конце туннеля. После того, как меня раздавило бетонными обломками, никакого света я не увидел. А вот туннель был, да: в конце него царила жутко голодная тьма, и меня несло прямо в пасть этой тьмы.

Хуже то, что потолок, стены и пол туннеля состояли из сплошного месива когтистых щупалец, которые жадно шарили по сторонам, пытаясь нашарить меня. Я не чувствовал тела, но тем не менее умудрялся уворачиваться от щупалец и замедлять полет к черному ужасу.

Мимо меня летели белые шары — когда щупальца касались шаров, я слышал истошные вопли.

К сожалению, остановиться я не мог, пусть и очень хотел. Я догадывался, что хорошим мой конец точно не будет — тьма предвкушала. Каждый шар света, попадающий в эту жуть, сразу гас.

Внезапно меня рвануло обратно, мимо щупалец, которые не успели отреагировать на мой побег — слишком велика была скорость.

И ощущения от реального тела вернулись, да в таком объеме, что я сразу захотел его уменьшить. Каждая клеточка тела полыхала жгучей болью.

А значит, я жив. Без всяких сомнений — мертвецы ничего не чувствуют. Но не уверен, что хочу жить. Если смерть — это отсутствие боли, я жажду умереть.

Головная боль длилась неимоверно долго. Мозг словно драла когтями бывшая, та еще стерва: я не мог шевелиться, думать, не чувствовал тела. Когда привыкал к одной боли, ее сменяла другая: меня будто пронзали холодными иглами, окунали в кипяток, сплющивали в блин.