Ученик

Подошвы ступней, едва коснувшись нагретой за день почвы, отозвались благодарностью. Да, похоже, моё новое тело не привыкло к холоду.

— Сынок, с тобой всё хорошо? — ко мне тут же бросилась мать. Её по какой-то причине не пустили внутрь. Надо же, я источник всех бед этой женщины, а она переживает за меня так же, как любая мать за родное дитя. Причём искренне, я это видел по её глазам.

— Мама, нашу Маринэ назначили в ученицы к Хамзату, — прошептал я на ухо Фариде. — Но ты не бойся, я позабочусь, чтобы у неё всё было хорошо.

— Но как? — Мать едва сдержалась от возгласа.

— Старик просчитался. Пойдём отсюда, нам следует кое-что обсудить. Дома поговорим.

***

Нашим планам помешал староста. Он заявился почти сразу, едва мы вошли в свою хижину. Я даже не успел прилечь, желая успокоить внезапно разболевшуюся спину.

— Фарида, выйдите с дочерью, — приказал глава поселения, едва переступив порог. — Мне нужно поговорить с твоим сыном.

— Тимур, он ни в чём не...

— Я сказал, выйди! — повысил голос староста.

Женщина, опустив голову, ухватила Маринэ за руку и двинулась к выходу. Уже снаружи до моих ушей донёсся её голос:

— Он всего лишь защищался.

— Защищался, конечно. Силой хаоса, — проворчал в ответ старейшина. Подхватив колченогий табурет, он повернулся ко мне, уже поднявшемуся с лежанки, и криво усмехнулся: — Присаживайся, разговор предстоит непростой, а ты и так устал, вон всего аж качает.

Я принял предложение Тимура, усаживаясь поудобнее. Глава селения сел напротив, в метре от меня, и мы долгое время играли в гляделки.

Первым отвёл глаза старейшина, не выдержав моего взгляда.

— Ох ты ж, и вправду говорят, хаос меняет не только тело и разум, но ещё и душу. Давай рассказывай, парень, чем ты убил толстяка Хамиза. И не говори, что не знаешь, у сына Хамзата череп изнутри выжгло.

— Шипом, добытым из шипохвоста, — не стал я скрывать.

— Надо же. И всё? — с нескрываемой иронией уточнил Тимур.

— Игла потом у меня в руках сгорела.

— А вот это уже совсем другой разговор.

Значит, ты заметил проявление хаоса?

— Что-то заметил, — пожал я плечами и показал ладонь: — Когда шип загорелся, я руку слегка обжёг, но сейчас ни следа от ожога не осталось.

— Уже хорошо. После убийства о чём думал? Может, тебе хотелось чего-то?

— Защитить семью, больше у меня не было никаких мыслей.

— Нет, так у нас разговора не получится, — старейшина потёр подбородок. — Скажи честно, ты хотел убить ещё кого-нибудь, кроме Хамиза?

— Нет.