Врачеватель

— Другие, что сама смерть ему этот дар преподнесла за то, что отдал он ей на откуп мать с младшим братом. — Воевода задумчиво поглядел вдаль, поглаживая коня по шее. — В любом случае — это наша последняя надежда.

Тем временем старухи закончили свои молитвы.

***

— Не проси, барин, не приму я князя.

Серебряный диск луны величаво возвышался над редким скоплением седых туч. Добрая ночь — безветренная. Покуда хватало взора раскинулся лес. Тонкие полоски теней отбрасывали стволы деревьев на искрящуюся снежную синеву.

Вдали снопом искр взмывало ввысь пламя костра, разнося по окрестности дух еловой смолы и можжевельника. Оранжевые отблески огня метались яркими всполохами от одного усталого лица к другому. Витольд насчитал пятерых.

— Ты хоть понимаешь, с кем дело имеешь, коновал? — лицо Димитрия потемнело и налилось багрянцем от злобы. Он схватил строптивого лекаря за грудки, да хорошенечко встряхнул, чтобы у того встали мозги на место.

Витольд не сопротивлялся. Он знал, что в безопасности — Мара кружила над крытой повозкой князя.

— Знаю. Потому и не приму.

Ёдгор тихо усмехнулся себе в усы, что окончательно вывело воеводу из себя. Он замахнулся, рассек морозный воздух ладонью и наотмашь ударил Витольда по лицу.

— Ах, ты, собака! На виселицу за государственную измену захотел?

Лекарь утер рукавом кровь из рассеченной губы. Мара бросила на него лишь короткий взгляд, и тут же снова отвернулась к повозке. Вельги хорошо знали свое дело: смерть, словно слепой котенок рыскала вокруг князя, в упор его не замечая.

Но это ненадолго — скоро она прозреет, и тогда туго придется не только князю.

— Виселица не страшна мне, барин, но страшен гнев народный. Когда они прознают, что это я узурпатора с того света вытащил — не пощадят.

— Так и от меня пощады не жди, — зычно рявкнул Димитрий, обнажая меч.

Остальные ратники, охранявшие повозку, встрепенулись, словно ото сна, готовые в любой момент прийти воеводе на выручку. Но Димитрий жестом руки остановил их, приказывая не вмешиваться — с этим нахалом он должен разобраться сам.

— Доставай оружие, и прими бой, как мужчина.

Но Витольд не двинулся с места. Даже когда на его головой просвистело лезвие меча, даже когда воевода подошел к нему вплотную и грязно выругался в лицо. Лекарю он напоминал петуха в загоне — много крика, мало толку. От Димитрия не укрылось презрение во взгляде лекаря. Он осекся понимая, как должно быть глупо выглядит, выплясывая в порыве гнева перед этим олухом.