Вампиры против оборотней. ХА-ХА-ХА. Лютая Месть.

Вампиры против оборотней. ХА-ХА-ХА. Лютая Месть.

Клуб Злодеев

Лютая месть.

Месть сжигает человека, но горит он при этом ярко.

Борис жадно наблюдал последние минуты заката. Солнце клонилось все ниже, ниже… свет начинал прерываться, когда его лучи проходили сквозь высотки в центре города. Чем ниже оно опускалось, тем больше домов вставало у него на пути: мерцание становилось чаще и прерывистей, как биение умирающего сердца. Желтый свет сменялся красным, будто апельсиновый сок, постепенно разбавляемый кровью…

– «До чего же похоже на смерть.» – давняя привычка одинокого человека – разговаривать с самим собой.

Его размышления прервал священник средних лет. Поправив чёрную рясу, он прислонился к покойнику у одного из окон храма. Это был настоятель храма, где Борису дали приют, и изнутри которого он смотрел в окно.

– «О чем печалишься, сын Божий?» – участливо спросил Игумен.

– «Как бы вы хотели умереть?» – хрипло и медленно спросил мужчина, не отрывая своих прищуренных глаз от солнца.

– «Наши судьбы в руках господа. Грешно думать о таком.» – пригладил монах свою седеющую бороду.

– «Почему все так боятся этого вопроса!?» – желчно выплюнул мужчина. Он сжал грубую ладонь в кулак, мужчина будто сосредоточил всю ярость в этом жесте, и дальше говорил спокойно.

– «Смерть длится куда дольше жизни. Спросить: как бы ты хотел умереть, это все равно, что спросить: как бы ты хотел родиться.»

Отец Максим вздохнул. Он не стал пытаться поймать взгляд мужчины: за ту неделю, что тот здесь поселился, Борис каждый день смотрел на закат, и ни разу не отвел от него взгляда.

– «Наши души в руках Его, и в жизни, и после смерти.»

– «Не думаю, что мы поладим с Ним, когда встретимся.» – витая в своих мыслях произнес Борис.

Монах слегка нахмурился. Он не мог отказать в приюте заблудшей душе, однако он подозревал, что за спиной у мужчины много грехов, и это беспокоило его.

– «Не поймите меня не правильно, я благодарен за все, что он сделал для меня, и за то, что делает сейчас.» – отреагировал на сомнения отца Максима его собеседник. Весьма чутко, учитывая то, что он даже не смотрел на монаха.

– «А как бы ты хотел умереть, сын божий?» – осторожно спросил Игумен.

– «Я бы хотел умереть в гуще врагов, забрав с собой на тот свет как можно большее их число.»

– «Убийство – это тяжкий грех.» – печально произнес монах, в его взгляде промелькнуло опасение и подозрение.

– «Если во враге осталась добро – возможно.» – в голосе мужчины опять промелькнула желчь.