Время истины (Маг для особых поручений 4)

Например, ему приходилось постоянно кутаться в бесформенный плащ с капюшоном. Впрочем, ни один плащ не мог до конца спрятать его постоянно изменяющуюся внешность.

И Сцил, и Айват сразу заметили в темном силуэте гостя некоторую странность. Его фигура становилась то чуть выше, то немного ниже, плечи раздавались вширь, а потом словно сжимались, или на спине вдруг начинали едва заметно подрагивать крылья.

– Мир вашему дому, – приветливо поздоровался незваный гость. Его голос оказался под стать внешности – вроде и мужской, но модуляции менялись от баса до тенора, а иногда проскакивала рычащая хрипота.

Сцил громко клацнул зубами от страха и едва не захлебнулся водой, которую пил. Айват похлопал сына по спине, помогая откашляться, и ответил незваному гостю со всей возможной вежливостью:

– Благодарю, почтеннейший. Легка ли была твоя дорога?

«Да что ты можешь знать о моей дороге, червяк?» – презрительно подумал Творец, а вслух ответил, продолжая играть роль простого путника:

– В Медных горах нет легких дорог.

Заплутал я, хозяин. Нельзя ли немного передохнуть у твоего очага?

– Располагайся, уважаемый. Мой дом – твой дом, – произнес Айват общепринятую формулу вежливости. – Садись за стол, поешь супа. Выпей морса из лесных ягод. А ты, постреленок, марш отсюда. – Айват легонько подтолкнул Сцила к занавеске, за которой стояла колыбель Темьяна. – Не мозоль глаза нашему гостю… Как, кстати, тебя звать прикажешь, уважаемый?

– Э-э-э… Расмур Норк, торговец, – выдал Творец первое, пришедшее на ум имя.

Он прошел к столу, по-прежнему не снимая с головы капюшон. В тот же миг по избе словно пронеслась бледная тень, еще больше затемняя краски, размывая их, будто покрывая толстым слоем пыли стены, пол, мебель, огонь в очаге и даже сам воздух.

Айват несколько раз удивленно сморгнул, еле удержался от желания протереть глаза, чтобы убрать странную пелену и вернуть остроту восприятия, а потом понял: дело не в его зрении, окружающие предметы и в самом деле постепенно блекли, выцветали и темнели, словно забытая в пыльной кладовке картина.

Мир делался зыбким и расплывчатым, будто во сне. Голова Айвата наливалась чугунной тяжестью, а ноги и руки, напротив, становились, как ватные. Происходящее все больше и больше походило на вязкий сон, от которого невозможно очнуться. 

Айват с трудом вдохнул ставший вдруг необычайно плотным воздух и, прищурившись, посмотрел на гостя.