Тёмные пути орбиты

Брови вновь разошлись. Он всё так же вежливо спросил:

- А как я здесь оказался?

- Как в считалочке, - легкомысленно сказала Ева. – Вышел ёжик из тумана. И свалился мордой в пыль.

- Ева!.. - напоминая, воззвал Крис к её здравому смыслу.

Но Еву понесло. Она будто покачивалась в полудрёме, накатывающей на неё теми же пыльными клубами, и чувствовала себя такой больной, что было абсолютно всё равно, как и с кем говорить. Вполголоса она принялась ругаться матом, уже не глядя на причину своего раздражения, пока Крис не бросился к ней и не обнял её.

- Спи, Ева, спи! Никто тебе мешать не будет!

Она возмущённо поднимала голову, которая резко отяжелела, едва её прислонили к груди напарника. Она пыталась открыть закрывающиеся глаза…

Чьи-то пальцы щекотно провели по её лбу, и незнакомый голос тихо, но властно сказал:

- Спи!

…Их было тридцать шесть. Ключевое слово – «было».

Сон, которого она так жаждала, навалился недавним прошлым… Их убивали двое суток. Вынужденной бессонницей, когда реакции замедленны и грозят смертью.

Действием без продыху. Вылетающими отовсюду чудовищами, класс которых уже с трудом определялся, потому что большей частью они были незнакомы наёмникам... Кто-то могущественный пытался захватить старую храмовую планету и использовал для штурма невиданных монстров – последнее признавали даже всеведущие ангелы-хранители. И всё потому, что эта, не нужная никому планета могла стать плацдармом для последующего победного шествия врага по планетам Единого мира.

…Она бежала к разрушенному зданию, стреляла и, сжав в мысленный кулак сердце, снова – в который раз – в отчаянии смотрела, как падают её друзья, только что бежавшие рядом. Они отстреливались, но тот, позавчерашний бой, растянувшийся на двое суток и загнавший их на равнину – бывший храмовый комплекс, возвышавшийся над покинутым сотни лет назад городом, – открытый всем ветрам и прицелам, превратил их в почти неподвижные мишени. Вражеские солдаты всех уровней легко убивали её друзей, а Еве только и оставалось, что бросаться из стороны в сторону: где трясти упавшего, чтобы удостовериться, что он мёртв; где – тащить на себе беспомощных раненых, а потом вздрагивать – и давить в себе яростное бессилие и злобный крик нового отчаяния, когда раненых добивали прямо на ней.

Уши давило от постоянного грохота, глаза слепли от залепляющей их пыли: щитки не выдерживали того жара, в котором приходилось драться.