Чёрные начала. Том 13.

И честно говоря, здесь даже я, находясь на грани повторной смерти смог удивиться.

Ведьмы.

Выстроившееся в шеренгу ведьмы, которые шли на нас плотным строем, словно загонщицы. Кто-то с мётлами, а кто-то с посохами, он медленно и спокойно приближались к нам.

Особенно выделялась среди них та, что была в центре, одетая вся в абсолютно всё белое, одежду, которая не мокла даже под такими проливным дождём. Она выделялась среди остальных, будто подсвечиваешь изнутри.

И она была вторым одиннадцатым уровнем, который я встретил на этом берегу.

Завидев их тень дракона, его душа, заволновалась. Заколыхалась, как на ветру, становясь всё больше и темнее, будто превращаясь в облака чёрного и густого дыма, из которого блестели две ярких вспышки. Я слышал, как от него расходится в разные стороны рокот, будто он пытался напугать незваных гостей.

Но они не боялись. По крайней мере та, что была по центру.

Приблизившись к нам на расстояние метров тридцати, строй остановился. Замерли, будто чего-то ожидая…

— Вы… — прошипел заупокойным голосом душа дракона, становясь всё больше и больше.

— Вы, жалкие человечешки, да как вы смеете вставать предо мной в полный рост?! ПРЕДО МНОЙ, САМИМ…

И не договорил.

Ведьма в белом сделала один единственный шаг вперёд, вытянув передо собой посох, будто созданный из серебра, и направив его на чёрную тучу, после чего округу поглотила ослепительная вспышка.

В которой в буквальном смысле слова сгорел и я сам…

Глава 394

Я… умер?

Это первая мысль, которая посетила моё сознание и не спроста.

Ведь вроде все умершие видят свет в конце туннеля, верно? И пусть я смотрел вперёд и кроме ослепительно белого, от которого болели глаза, света ничего больше не видел, однако может это оно и есть?

Хотя… глаза могут болеть, когда ты мёртв? Или это мне кажется, что они болят…

Но прошло буквально несколько секунд и к белоснежному свету перед глазами прибавился ещё и странный скрипящий звук.

Издалека, будто его источник медленно находился за пеленой небытия, он становился отчётливее, пока не стал настолько чётким, что я безошибочно его опознал.

Так скрипит перо о бумагу, когда пишут.

И будто в ответ на мою догадку всё вокруг начало проясняться, медленно и неторопливо.

Яркий белоснежный свет отступал, темнел и передо мной проявлялись убранства, в которых я оказался. Сначала я разглядел белоснежный потолок, под которым висела люстра.