Песнь о Гачае ибн Максуд

Песнь о Гачае ибн Максуд

Сторбаш Н.В.

Начало

«В пустыне смотри под ноги, но помни о небесах», – так часто говорил дедушка.

Маленький Сама́ни, еще не доросший до взрослого имени, делал наоборот: помнил об опасностях, таящихся в песках, но любил смотреть вверх. На бесконечное синее небо, на глубокую ночную бездну, на мириады прохладных звезд. Злое солнце боится показать свой уродливый лик и слепит всех, кто на него взглянет. А красавица луна прячется от солнца и выходит лишь по ночам. Она стеснительно накидывает темную вуаль, и можно узреть лишь краешек ее идеально круглого лица, а порой, забывшись, отбрасывает стыдливость и кажет себя во всей юной прелести.

Самани любил оставаться на ночь с верблюдами, грелся об их теплые бока, смотрел на звезды и небесную реку. Мать ругала и пугала непослушного сына ядовитыми змеями, коварными скорпионами и кровожадными альваше, тварями, отец смеялся и говорил, что у Самани душа не пастуха, а мухарибуна.

Впрочем, в роду Сахм трусов никогда не было.

Самани носил нож с трех лет, сел на коня прежде, чем научился ходить.

Скорпионов ловил голыми руками, угадывал броски змей и отрезал им ядовитые головы, выучил все источники и строил путь к ним по звездам. И первый шаг к порогам сделал не через жертвенную овцу.

Пустыня не так пуста, как о ней говорят. Помимо змей и скорпионов там живут шакалы, волки, гиены, каракалы… В отцовском шатре лежит истертая львиная шкура, и отец не раз пересказывал, как в неполные двадцать лет схватился с этим зверем и победил его.

А еще по пустыне ходят люди из других племен. Территории поделены давным-давно, но источники, где можно вдоволь напоить стада, общие. И кто откажется от десятка-другого верблюдов? Не возле воды, конечно, но ведь можно и отойти подальше. Впрочем, такие встречи чаще всего заканчивались двумя-тремя поединками, на которых самые горячие парни мерились силами.

10 лет

В отцовом стаде был один особенный верблюд. Не будь он особенным, его бы давно уже зарезали и съели. Выглядел он ужасно: запаршивевший, облезлый, почти беззубый, раздутые колени и слезящиеся глаза.

Когда он напивался водой вдоволь, из его пасти капала густая слюна, а после кормежки он часто пускал газы. Если зарезать, то на его мясо никто и не позарится. Но Максуд берег этого верблюда, и Самани должен был приглядывать за старым животным, подавать самые сочные и молодые побеги, поить вперед остального стада. А всё потому что паршивый верблюд был невообразимым трусом.