Отбросы

Но я не терял надежды, вновь и вновь пытаясь пошевелиться, а также сфокусировать зрение хоть на чем-нибудь. Не сразу, но у меня все же стало получаться. Перед глазами уже плясали не только цветные кляксы, но и, кажется, можно было угадать очертания потолка и поддерживающих его балок. Двигательные функции так же постепенно возвращались, по крайне мере шевелить я уже мог не только пальцами.

Сложно сказать сколько времени я провел в таком состоянии, но в какой-то момент слабость все же отступила и я наконец смог сесть. Жаль только, что вслед за слабостью не ушла боль. Поморщившись, я огляделся: лечебница, или чем ранее являлось это здание, явно знавало лучшие времена. Стены были обшарпаны и покрыты трещинами, поддерживающие невысокий свод балки так же не вызывали большого доверия. Освещение обеспечивали несколько больших окон, сквозь которые в помещение лился дневной свет.

Рядом без сознания лежало еще несколько раненных. Преимущественно все они были людьми, ну или очень на них похожи. Помимо отвратительных рож, большинство из них имело неестественный серо-зеленый цвет кожи. В остальном это все же были люди, ну кроме одного, на лбу которого красовались небольшие рога. Лежанками нам служили довольно грубо сколоченные скамейки, вместо матрасов были постелены старые прохудившиеся мешки.

Сам я выглядел не сильно лучше места, в котором оказался, на теле буквально не было живого места от ссадин, ран и кровоподтеков, что в принципе были кем-то заботливо перевязаны. Бинты были пропитаны уже давно запекшейся кровью и под ними чувствовался ощутимый зуд, а еще страшно хотелось пить. Я облизнул пересохшие губы, язык царапнули достаточно большие клыки, выпиравшие с нижней челюсти. Еще раз взглянув на свои руки, я понял, что и кожа моя ранее явно имела не зеленый цвет. Конечно, память нынче меня сильно подводила, но готов поклясться, что раньше я имел иной облик – «Может меня превратили в чудовище?» – попытки заглянуть в память отозвались новым приступом головной боли и тошноты, которую чудом удалось подавить. Тем не менее почему-то я чувствовал, что понимаю, произошедшие со мной изменения и то, кем именно я стал, но болезненное состояние просто не позволяло анализировать обстановку.

Еще одной проблемой было почти полное отсутствие одежды, из которой на мне были только изодранные в хлам портки. Такие едва годились на то, чтобы прикрыть срамоту, но, пожалуй, это было лучше, чем ничего.

Я попытался встать – голова и тело тут же отзывались болью.