Золотой смех 5 миллиардов неудач

Тыквенная фляга за его спиной булькнула, словно посмеиваясь. Он дерзко сжал огромные кулаки.

— Прости, Люмин, — но тут отозвался хрустальный голос той богини, что не подняла руку за флейтистку, её глаза закрывала золотая повязка, но даже так её взгляд мог оставить глубокий разрез, как меч, на который опирались её латные перчатки, — Но таков звёздный обычай. Мы обязаны ему следовать. Не перечь ему.

— А то ведь-то, некому тебя больше защитить и отмазать, сосунок! Прошлая повелительница ушла в глубь вселенной, откуда даже мы не возвращаемся, — загремела латами богиня, одетая в костюм из золотых шипов, — Но если ты настаиваешь, то Тайфун с радостью переломает тебе все косточки!

— Тайфун Амали, права.

— О, значит так? Хорошо, я уйду... и позволю вам свершить задуманное? Не смешите меня!!!

Люмин громко захохотал, заставляя колоны дворца дрожать. Он посмотрел вбок и увидел, как в одном из множества коридоров дворца стоит сложный механизм, почти готовый к использованию.

И Люмин отвернулся в порыве стыда и злобы.

— Таков обычай... мне тоже это не нравится, Люмин, но...

— В обычае что-нибудь говорилось об массовых истреблениях смертных, Стражница Офрин?!Хахахахах! — Люмин почти истерически засмеялся и ударил сапогом по пятидесяти-метровой колоне.

По ней стремительно расползлись кровоточащие трещины, и она взорвалась градом камней.

Боги вспыхнули золотой аурой, что не давала осколкам их поранить.

Флейтистка Ли соскочился с трона и преградила собой механизм от обломков.

А Люмин продолжал и продолжал смеятся, как самый безумно безумный безумец под небесами.

Неожиданно молодой бог прекратил смеятся, и взгляд его стал тёмным, а голос предельно строгим, когда он сплюнул в сторону того мерзкого механизма:

— Ещё не успело миновать и половины небесного дня с ухода предыдущей повелительницы, как вы пытаетесь совершить то, чего она так боялась! Я не позволю вам убил миллиарды жизней лишь потому, что вы считаете их еретиками!! Сперва вам всем придётся иметь дело со мной!

На пару мгновений дворец погрузился в тишину.

— Дерзкий ребёнок, ты бог, но всё ещё думаешь, как обычный быстротечный сентиментальный смертный. Придаёшь внимание ничтожным мелочам и в упор не выдишь полной картины из-за узкого кругозора. Но глупо винить лягушку в колодце, что она не способна понять величие гор и морей.