Первый паладин. Том 2. Магистр.

Сложнее жить и принимать правильные решения дальше.

– Возможно, ты права. – Согласился я, удивляясь, насколько повзрослела морально моя избранница за эти годы, когда она сменила беззаботную жизнь в анклаве на служение ордену, чтобы быть рядом со мной.

Я вновь прогнал в голове события того злополучного дня.

Ритуал жертвы – древний позабытый ритуал, применяемый лишь в самом крайнем случае. Из тех источников, что у меня есть, следует, что успешно его воспроизвести удавалось всего-то раза два. И дело даже не в сложности литаний или знаков.

Проблема заключалась в том, что твою жертву должен был принять сам Всевышний, и литания была обращена прямо к нему. А о его существовании знали лишь высшие чины адептов.

Но даже так высшее существо не всегда принимало добровольную жертву, и часто ритуал не срабатывал. Но к счастью, не в тот раз.

Приготовив «на коленке» из пепла и чернил простейшую тушь для татуажа и нанеся ключевые символы на кожу Вольдемара, я помню, как накачивал его божественной энергией, потому что его собственного резерва было недостаточно.

Но это требовалось лишь для активации жертвы и получения согласия на её принятие. Вся остальная разрушительная мощь, приведшая к гибели орд, исходила напрямую от высшего существа.

Я помню, как обхватил голову стоящего на коленях бывшего барда руками и из раза в раз повторял литанию, а Вольдемар вторил моим словам: «В час великой нужды взываю к тебе, Всевышний. Невинные умрут, а храмы падут. Зло восцарствует на этих землях, и тьма поглотит детей твоих.

Так прими жизнь мою и тело мое во имя разумных и во имя света, дабы не произошло горе великое. Пусть же стану я проводником воли твоей в последний раз в столь темный час, карающей дланью твоей обратившись. Дабы очистить мир сей и побороть тьму».

Вообще, я очень сомневался что сработает, ибо, обычно, именно верховные рыцари позабытого братства приносили себя в жертву, потому как мало кому хватало такой тесной связи со стихией и умения её контроля, но, к моему удивлению, ритуал получился.

Я почувствовал, что Всевышний внял нашим молитвам и принял жертву.

Знаки на теле Вольдемара пылали как раскаленные солнца, а зрачков глаз не было видно за лучами света, исходящими из глазниц. Но бард улыбался самой искренней и счастливой улыбкой, которую я когда-либо видел. Он ничего не сказал, а лишь коротко кивнул мне на прощание и, обняв каждого из своих новых братьев, вышел за стены.