Город Тысячи Душ

После очистки от налипшей пыли, на украшении стала видна гравировка искусной работы. Шрифт выглядел очень элегантно, а узоры представляли собой виноградные лозы. Надпись гласила: «Самому дорогому для меня на свете». Сверху сияла защёлка. Джон легонько надавил на неё большим пальцем. Произошёл короткий цок. Кулон открылся. Внутри была вставлена маленькая выцветшая фотография, а ней была девочка лет пятнадцати-шестнадцати с каре, веснушками на лице и в очках. Она широко улыбалась и сияла от счастья.

Джон решил развернуть лист, который безмятежно лежал на дне шкатулки.

Бумага была пожелтевшей, виднелись маленькие коричневые пятна, вероятно, от какого-то напитка. Разворачивался лист с трудом, противно хрустел. Его можно было разорвать одним неловким движением. Парень проводил аккуратные плавные манипуляции пальцами. Лист оказался небольшим письмом. Некоторые буквы были смазаны, но их всё же можно было разобрать. Содержание письма пестрило оттенками семейной драмы: «Папа, прости, что пишу тебе это, когда уже всё решено. Ты знаешь моё нынешнее положение и поэтому очень злишься на меня. Я это понимаю. Ты всегда хотел, чтобы я хорошо окончила колледж и работала на телевидении, как мама. Мне жаль, что подвела тебя. В ту ночь я просто не осознавала, что делаю. Но теперь уже поздно о чём-либо жалеть. Аборт делать я не собираюсь. Это мой ребёнок, и я его люблю. Решила бросить колледж и воспитывать сына вместе с Дином. Ты не примешь меня такой, поэтому скажу последние слова: прости меня и прощай. С любовью, твоя Синди. » У Джона что-то зажало внутри. Вроде и ничего особенного, а вроде так трогательно. Сначала он подумал, что это просто впечатления от прочтения этого письма. Но потом эту чувство начало усиливаться, будто он сам был в роли получателя этой записки и чувствовал все эмоции. Внутри была коварная смесь печали и неутолимого гнева, такого гнева, что Джон на секунду захотел стереть в порошок всё, что его окружало.

Вдруг вокруг потемнело. Подул страшный ветер, который вертел в воздухе всё, что было не прикручено к полу или стене.

Джон успел перепрыгнуть за стойку, чтобы его чем-нибудь не прибило. В углу помещения начал образовываться извивающийся сгусток белого дыма. Ветер резко стих, и на пол с грохотом упал хлам, что секунду назад вертелся в воздухе. Парень, сидя за стойкой, вздрогнул от этого шума.

Когда воздух успокоился, Джон немного высунул лицо из-под стойки, осматривая помещение. Он заметил, что дым начал приобретать некие формы.