Сила обстоятельств

Больше ничего не вспоминалось, как я ни терзал память. Ладно... Кто-то же меня доставил сюда из леса — он и расскажет, что да как. 

«Сюда — это куда?» — спросил я сам у себя.

Деревянный потолок над головой никак не мог принадлежать жилищу вилланов — слишком высокий, слишком чистый, ни малейшего следа копоти от очага. И лежал я, кажется, на тюфяке, набитом чем-то мягким, а тот — на кровати. Вилланы к таким излишествам не привычны, спят на лавках, а то и прямо на земляном полу, навалив на него кучи старого тряпья.

Да и зачем бы вилланам везти меня, полуживого, к себе? Добить, либо бросить умирать в лесу, — вот самые правильные действия после того, что они натворили.

Очевидно, не добили... Сдернули повязки с ран и оставили истекать кровью. Логично... Следов магического удара на моем напичканном заклятьями теле никто бы отыскать не смог, — и любой эшевен по уголовным делам вынес бы вердикт: смерть наступила от ран, нанесенных клыками вэйверов.

Очевидно, все так и происходило. Но кто-то подобрал меня раньше, чем сработал план жадных глупцов.

Кто? Зачем-то решил вернуться мессир видам, или послал кого-то из своей свиты?

Бесплодные догадки надоели. Я попробовал повернуть голову и разглядеть хоть что-то еще, помимо потолка. Удалась попытка отчасти, голова казалась насаженной на сильно заржавевший шарнир, — но теперь вместе с потолком я мог разглядеть и часть деревянной стенной панели... Потемневшее дерево с незамысловатой резьбой, — так мог быть украшен и городской дом в Сент-Женевьев, и одна из служб замка, и усадьба какого-нибудь зажиточного фригольдера, жили такие в окрестностях в небольшом числе.

Попробовал пошевелить рукой. Она шевелилась — и только. Казалось, кто-то воспользовался беспамятством, и отрубил мою родную конечность, и пришил взамен другую, бесчувственную, набитую тряпьем, — вот она-то и подергивается от движений уцелевшей культи. Сделать такой рукой хоть что-нибудь, — хотя бы откинуть легкое шерстяное одеяло, прикрывавшее меня до груди, — не стоило и пытаться.

Мои телодвижения не остались незамеченными.

— Лежи спокойно, — посоветовал женский голос. — Тебе нельзя шевелиться.

Со слухом творилось неладное... Казалось, слова пробиваются сквозь вату, набитую в уши. Однако я понял, обладательница голоса была в юных годах и говорила с произношением, не характерным для Верхней Луайры. К тому же она упорно не желала попадаться мне на глаза: стояла за изголовьем, вне поля зрения, оттуда и донеслись ее слова.

Попробовал заговорить сам.