Панголин

Десятки пузатых башен и колоколен каскадом уходят в небеса, а золоченые купола по яркости сияния соперничают с солнцем. Здесь – средоточие всей церковной власти и накопленных знаний. В обширной библиотеке хранятся рукописи Спасителя, его первых учеников и последователей, различные толкования и пересказы библии Мироноса и его учения. Этот храм – олицетворение всей силы и могущества слова «Миронос!» Но помимо цитадели духовности тут есть и темный подвал забвения.

Тяжелая дверь тюрьмы пронзительно скрипнула и ударилась о каменную стену.

В проеме показалась голова с копной соломенных волос. Кулл – молодой коренастый охранник – посмотрел по сторонам и выпрыгнул в коридор. На нем болтались легкие давно не чищеные доспехи. Брякнув железом, он вразвалочку двинулся к освещенному столу. Меч на застегнутом слишком свободно ремне волочился по каменному полу и бренчал, словно ворчливая старуха. В руках солдат нес потускневший шлем с лисьим хвостом на макушке. Белый кончик был сломан.

- Приветствую! – Кулл показал желтые зубы и отвесил поклон темной камере.

– Как здоровье? Слава Мироносу! Здрасьте… У нас новенький? – крикнул он напарнику. И продолжил: – Здравствуйте. Добрый день.

За столом в конце коридора сидел солдат в сверкающем стальном панцире. Он кивнул и, не отрываясь от изучения дежурного журнала, крикнул:

- Ага. В пятой.

- За что его?.. Мое почтение. Добра дня.

- Да он зарезал жену, кхек, и напал на печь, - усмехнулся Буй и отодвинул журнал в сторону.

Это был верзила с лицом похожим на поднявшееся тесто, пышной бородой и вьющимися сальными волосами.

Он вскочил, натянул шлем – круглый лысый горшок, лишенный каких-либо украшений – и молниеносно откинул забрало.

Кулл поднырнул под свой головной убор и отмахнул забрало, словно прядь волос. Рыжий хвост на макушке заходил в такт размашистых шагов, а белый кончик нервно запрыгал, как паяц на ярмарке.

Тюремный надзиратель – работа не пыльная: сиди себе на стуле, да в карты играй. Условия сносные, если не считать вшей, сырости и вони.

Спать на посту строго запрещалось, но напарники часто делали небольшие отступления от этого правила. Так что, служба шла вполне себе сносно.

Когда будущим охранникам исполнилось по шестнадцать лет, они, как и все выпускники церковных школ, сдавали экзамены. От них зависело будущее каждого ученика. Для молодых Буя и Кулла церковные смотрители единогласно выбрали службу в армии, что и было отмечено на их левом предплечье татуировкой в виде щита и меча.