Экзамен

Положила на край кухонной плиты печки. Затем достала походный алтарь – ароматические палочки, лампадку, морскую ракушку и солонку с чистой землей. Подняв глаза к потолку затянутому паутиной, повторила несколько наговоров и молитв. Расстелив широкий узорчатый рушник прямо на пол, девочка торжественно водрузила на него все, что достала, кроме бутербродов. Хозяйственно расправив рушник, она покосилась на шкаф. Взгляд домового жег щеки. Вращение тряпья усилилось. «Вихрь» стал приближаться.

Машенька зажгла свечу и ароматические палочки, достала из сумки термос с водой и немного налила в ракушку. Бережно поставила в центре алтаря миниатюрный чур Сварога. Села на пол, подобрав ноги и осмотрев алтарь, прошептала про себя: «четыре стихии – огонь, земля, воздух и вода. Пятая стихия наши мысли, молитвы и желания». Ведьма набрала в грудь побольше воздуха…

-А-а-а-у-у-у!!! – уверенно заголосила Машенька.

Домовой, перепутав дверь со стенкой шкафа, с сухим стуком врезался в дерево, ушел на второй план и проскочил сквозь. Тряпки упали безжизненной кучей. Каркающие вороны на улице удивленно притихли. «Теперь поищем самых наглых» - подумала ведьмочка и запела:

- Славен будь Индра! Бозе Воитель!

Ты, на земле Свята Расы Хранитель!

Мечи твои востры и крепки по праву,

и воспеваем для Тя, Индра, Славу!

Ты многомудрый, познавша все Веды,

дарующий помощь и в сечах победы!

Имя Твое в наша сердце прибуди!

Тако бысть! Тако еси! Тако буди!

Тишина деревни разорвалась многоголосым воем. В избу влетели глупые лярвы. Воплощенные мыслеформы ненависти, страха, чревоугодия и других пороков, пытаясь войти в ментальное тело девочки, только мешали друг другу.

Сложив руки, Машенька замкнула мысленный контур. Нельзя давать лярвам и капельки энергии. Ни капельки надежды. Будто их и нет вовсе. Но эти сущности были - тертые калачи. Сквозь защиту в голову юной ведьмы все же проскочили три быстрые назойливые мысли – «Съесть, что ли бутерброд?», «А вдруг здесь, сущий!», «Перестрелять бы этих ворон». Чревоугодие. Страх. Ненависть. Маша понимала, что это мысли не ее. Чтобы лярвам негде было закрепиться, девочка вынуждена была остановить ум и погрузиться в тишину. Для мыслеформ она стала невидимой. Лишь через десяток минут, так и не найдя источника энергии лярвы вылетели наружу.

Осторожно открыв глаза, Машенька увидела домового, восхищенно глядящего на нее. Глаза у него были не красные, а скорее розовые. Поцарапанный нос картошкой возбужденно тянул в себя запахи гостинца.