Милосердие

Сигейль потеплел под ее пальцами, руны, некогда горевшие ярко, сейчас светились слабым голубоватым светом. 

- Интересно, на сколько еще зарядов тебя хватит? – задумчиво пробормотала девушка и опустила рукав черной рубашки, скрыв артефакт. 

У нее еще были дела. Накинув на плечи шерстяной плащ и скрыв лицо глубоким капюшоном, она вышла из дома и растворилась в надвигающихся сумерках.

Глава 2

Ширан, насвистывая, толкнула толстую дверь из мореного дуба и вышла из уютного помещения кожевенной мастерской.

В руках она сжимала сверток с парными саблями, которые теперь были надежно спрятаны в новенькие ножны. Шкура хэштрекского грифона, которую ей удалось добыть с большим трудом, слоновая кость, и тонкая руническая вязь – работа была достойной. 

Над Вествудом властвовал поздний вечер. На опустевшей рыночной площади Старого города сновали редкие тени – нищие, собиравшие объедки и гнилые овощи, выкинутые торговцами в канаву. Проститутки, понемногу выходившие на охоту, уже крутились рядом с дешевыми постоялыми домами и тавернами, подстерегая подвыпивших мужиков, а, поскольку эта часть города примыкала к порту, клиентов им хватало с лихвой.

 

Вообще, Старый город поздним вечером и ночью был совсем не безопасным местом, а потому, Ширан почти не удивилась, услышав пьяный смех и жалобное бормотание в переулке, недалеко от дома. 

- Во имя Пресветлой, что же вы творите! Как же можно, безбожники, – слабый старческий голос показавшийся смутно знакомым, прервал звук пощечины.

Женщина громко охнула и всхлипнула.

Осторожно положив сверток с саблями в траву у каменной стены дома, девушка направилась в сторону шума. Переулок освещал лишь слабый свет факела на стене, все остальное терялось в темноте. Явно не лучшее место для прогулок поздним вечером.

 Белое монашеское одеяние матери Селесты, - пожилой монахини из храма Пресветлой, - она разглядела издалека. Старая женщина была одной из немногих в этом городе, кто относился по-доброму к Ширан, несмотря на то, кем она была.

 

Трое пьяных громил окружили сухонькую старушку и, смеясь и забавляясь, толкали ее друг к другу легко, как тряпичную куклу. Четвертый рылся в потертой, матерчатой сумке, выискивая скудную добычу. 

Гнев резко вскипел внутри и Ширан шагнула вперед.

- Эй! – ее громкий оклик заставил отморозков прервать свое занятие, - А ну оставили ее! 

Громилы почти синхронно оглянулись на голос.