Изгой

Изгой

Galina Belomestnova

Изгой

Каган Саланги поднес факел к погребальному костру, выполняя последний супружеский долг. Вцепившись в руку отца, Алдар смотрел на языки огня жадно лизавшие сухие бревна, которые трещали и корчились от нестерпимого жара. Громкий рокот барабанов и заунывные причитания старух-плакальщиц наводили на него ужас.

– Шаман говорил, что хойты увозят своих мертвых в долину смерти. Зачем ты велел сжечь маму? Она теперь никогда не сможет вернуться к нам, – спросил мальчик, глядя на отца заполненными горем глазами.

Догсан сурово сдвинув брови, молчал, не отводя взгляда от пламени, пожиравшего тело его любимой жены. Губы ребенка задрожали, он закрыл лицо ладошками, чтобы не видеть этого страшного костра и горько расплакался.

Угли еще рдели, покрываясь серым пеплом, когда вдали громыхнул гром. Северный ветер нагнал разорванные тучи, закрывшие звезды. Гром грянул ближе, первые тяжелые капли дождя упали на землю. Толпа, глазевшая на церемонию начала торопливо расходиться. Каган посадил сына впереди себя на вороного жеребца и поскакал во дворец в окружении стражи. Горькие думы омрачали его душу, завтра он должен отправить сына в храм Огня, в далекую страну Уйнур. Такую клятву потребовала от него жена на смертном ложе.

***

Пятый день отряд нукеров был в пути. Пологие безлесые сопки уходили вдаль до самого горизонта. Тишину безлюдной степи нарушал лишь шелест ковыля под копытами коней, да свист сусликов в скудной траве. Путники обогнули горный кряж, и перед ними открылась серо-зеленая долина с высокой круглой сопкой посередине. На ее плоской вершине возвышался белоснежный храм с двухъярусной, с загнутой по углам крышей, покрытой полыхающей на солнце алой черепицей. Приблизившись, нукеры увидели у подножья горы мужчину в красной одежде с наголо выбритой головой и юношу одетого в темно-синий кафтан, черные шаровары и сапожках с задранными вверх носами. Его рыжие волосы были заплетены во множество косичек завязанных на концах кожаными ремешками. На украшенном золотым шитьем поясе юноши висела в изогнутых ножнах сабля, за спиной виднелся лук в налучье, с правого бока выглядывали из колчана белые оперенья стрел.

– Кажется, добрались и нас уже ждут, – тихо сказал своим спутникам десятник Берген.

– Эй, монах, не это ли храм Огня? – окликнул он. Черные, острые, как лезвие ножа глаза скользнули по всадникам.

– Вы стоите перед ним посланцы правителя Саланги. Мы ждем вас с полудня.