По волчьим следам

По волчьим следам

Semantica

По волчьим следам

Поздний ноябрьский вечер расползался над городом темным покрывалом. Было зябко и как-то по-особенному промозгло, когда кожа покрывается мурашками, а от ветра не спасает даже теплая куртка.

Иван шел на автобусную остановку. Привычный маршрут, он ходил так каждый вечер — и под прозрачным летним небом, и под хороводом снежинок.

Был десятый месяц с того дня, как он ушел со службы. Подумать только, почти год он не видел знакомых ребят из отряда, почти год не брал в руки ничего острее кухонного ножа, но время пролетало сквозь него, как сквозь бесплотного духа — не за что зацепиться, почти нечего вспоминать.

Он привычно зашел под небольшой навес и остановился. Людей в это время дня было немного — несколько гуляющих парочек в сквере по ту сторону дороги, женщина, выгуливающая маленькую трясущуюся собачку, да редкие прохожие, которые не обращали внимания на высокого парня в темной куртке.

Автобус подъехал через пару минут, и Иван, расплатившись за проезд, схватился за поручень у заднего окна, вглядываясь в уплывающий назад город с редкими бликами фар.

Ему не хотелось, чтобы наступала зима. Нет, даже не так — ему было плевать на время года, но он не хотел видеть снег. Белую, сверкающую пелену, которая скоро укутает улицы и крыши домов. Снег с недавних пор вызывал в его памяти картины кровавых брызг на взбаламученном белом покрове. Горячая кровь быстро остывала на ветру, и к ночи потемневший лед можно было брать руками.

«Что же ты раскис, Иван-царевич, — голос Серого было слышно как наяву, Иван даже обернулся, но автобус был пуст. — Мы с тобой еще побегаем, не так коротки мои лапы».

Иван вздохнул и прижался горячим лбом к запотевшему стеклу.

Он помнил — на мысе Янтарном дул такой сильный ветер, что он едва не свалился в сугроб. Ему пришлось схватиться за бок Серого, друг на это только заворчал и дернул толстым, с полено, бусым хвостом. Иван тогда легко провел по его острым ушам и отвернулся к палатке, а Серый остался сидеть на снегу, наслаждаясь разгулом стихии.

Иван и сейчас чувствовал под пальцами плотный, чуть жестковатый мех — темный ближе к коже и светлеющий почти до белого к кончикам.

Автобус резко дернулся, и Иван поморщился, стукнувшись лбом о стекло.

Тогда над ослепительно-белой долиной летали «Стрижи», блестя серебряными полированными боками с провалами пулеметных гнезд. Глаза слезились от этих бликов и от слишком яркого света, и Иван присел на снег, расстегивая рюкзак.