Рыжий. Том 2. Остановившие бурю

И девушке открылся весь ужас её положения: одна среди лесного болота, без дома, без семьи, без одежды, в одном изодранном ночном платье и легких туфлях. Всё, что у неё было — это древняя бесполезная деревяшка.

Понимание произошедшего обрушилось на неё каменной плитой. Танайя упала в мягкий болотный мох и зарыдала.

Так прошло несколько колоколов. Слезы кончились, сил рыдать просто не осталось. Осознание потери пришло и ушло, заняв свое место где-то под сердцем. День клонился к закату, а она все сидела на болотной кочке, худенькая, несчастная, с распущенными волосами, не знавшими стрижки, впав в прострацию.

Внезапно, словно наяву, Танайя услышала голос отца: «Благородные не плачут, они набираются сил и мстят. На нас предательски напали во сне. Иди и отомсти!»

Девушка встрепенулась, огляделась по сторонам, словно впервые увидев окружающее болото. Подобрала отброшенный лук, спасший ей жизнь. Вспоминая науку отцовских егерей, выбрала себе крепкую палку среди сухостоя и, сама себе удивляясь, шагнула прочь от замка, на северо-запад.

«Когда станет совсем горько, ищи Лагранну на Зимнем закате», — учил отец. «Там примут, не глядя на происхождение и умения. Отдашь мастеру свою подвеску, он поймет.»

Но жизнь распорядилась иначе.

Прогулка ночью в одной легкой сорочке по болотам даром не прошла, наутро девушка проснулась в ознобе. Три дня металась в жару и бреду в покинутой лежке ягодая. Там, за пределами ее импровизированного гнезда, заговорщики искали беглянку, перекрыв все дороги и досматривая даже золотарские повозки.

Над Реналлоном расправила крылья осень и листья почти уже облетели, но дни ещё были теплые. Придя в себя на четвертый день, беглянка выползла из-под обильно нападавшей листвы и, пошатываясь, двинулась на закат. Поселившееся где-то под сердцем неясное беспокойство тянуло её за собой.

Дни блуждания по лесам девушка почти не запомнила. Было холодно, голодно, одиноко. Отчего-то она знала, что нужно идти туда, где над краем небосклона по ночам загоралась пульсирующая красная звездочка.

И шла, сбивая ноги о корни и сучья лесных троп.

Потеря всего, что её окружало, ввергло девушку в состояние странного безразличия. Ночами она нагребала кучу опавших листьев и забиралась туда. Спать было жестко, но тепло. Ела ли она что-нибудь, Танайя не помнила. Она стала дерганой, пугливой, шарахалась от любых звуков. Все люди сейчас казались врагами.

Домашние туфли, в которых девушка сбежала из охваченного штурмом замка, истрепались через пару дней.