По ту сторону второго неба

Мы вышли к садоводческому товариществу. Занесенные снегом дачные домишки пустовали в ожидании весны. Навстречу, громыхая дверцей кузова, проехал грузовик. По скользким доскам мы осторожно перешли через придорожную канавку, миновали еще пару дачных участков и свернули налево. Здесь дорога была узкой, из-за сугробов двум машинам сейчас было бы на ней никак не разъехаться. Снова шли вдоль леса. Дачи уступили место еще одному полю. Параллельно дороге поле пересекала вереница вышек с высоковольтными проводами. Подул-таки ветер, и из принесенных им облаков стали падать редкие снежинки.

Начало темнеть, фонарей здесь отродясь почти не было, те, что одиноко стояли, возвышаясь над дорогой, пока не горели.

Впереди справа показалась деревня, к ней вела еще одна проселочная дорога, по которой мы и пошли. Ветер принес запах дыма из печной трубы. Чуть горьковатый, но вкусный, отдающий человеческим теплом и уютом. Окна крайнего дома были темными – Семеновы, вероятно, куда-то отъехали, в остальных уже зажгли свет. Мы дошли до нашего с Витой дома, и я открыла калитку.

Большие старые деревянные ворота привалило снегом, и, будь у Марка машина, мы бы их сейчас ни в жизнь не откопали. Сад спал, чистить дорожки от снега ни у меня, ни у Виты не хватало времени, да и нужды в том не было. Из собачьей конуры вышла Агата, потянулась, мяукнула и с интересом уставилась на нас. Марк наклонился, чтобы погладить ее, но она с достоинством увернулась.

Свет в окне не горел, и я сказала Марку, что, скорее всего, Вита заснула, пока делала уроки, и чтобы он не слишком шумел.

Дверь скрипнула на плохо смазанных петлях, и мы вошли в сени. Прислонившись к стене, Марк стянул сапоги, и я стала искать для него тапочки подходящего размера. «Да брось, – видя мои затруднения, сказал Марк, – я так, ничего». «Это тут холодно, – согласилась я, – а в доме натоплено». Я тоже разулась, половик под ногами казался ледяным. Марк повесил свою дубленку на крючок и подошел к умывальнику. Повернул кран, но оттуда не вытекло ни капли.

Я сказала, чтобы он воспользовался висящим тут же рукомойником и протянула ему полотенце. Вытерев руки и лицо, Марк окинул взглядом нашу немногочисленную утварь и засмотрелся на календарь давно ушедшего года с фотографией Андрея Миронова, прикрепленный кнопками к дверце в чулан. «Это Вита повесила», – не слишком убедительно соврала я.

Когда я открыла массивную дверь, ведущую из сеней внутрь дома, меня тут же обдало теплом и запахом щей. Я поняла, что проголодалась.