Бельфеддор

Путь для каравана выбрал Омминос. У Ксеттоса не было причин не доверять Омминосу, но он предпочел бы видеть во главе своей стражи прежнего начальника. К сожалению, тот старый проверенный воин погиб от кинжалов ночных головорезов в Отоммосо незадолго до отправления каравана. Омминоса купцу порекомендовала его племянница Тинея.

Между тем караван свернул с накатанной дороги, кибитки затряслись по ухабам малоезженой лесной тропы. Лес еще теснее обжал путешественников с двух сторон. Но через некоторое время его стены расступились, выпустив караван на обширную поляну.

Ее утоптанность свидетельствовала о том, что здесь действительно часто останавливались большие отряды.

— Стой! — громогласно скомандовал Омминос.

Возницы натянули поводья и принялись распрягать волов. Носильщики опустили паланкин своего господина на землю. Ксеттос откинул шелковую занавеску и выбрался из носилок, с удовольствием разминая одеревеневшие конечности. К нему подъехал Омминос и спешился.

— Честно говоря, я предпочел бы заночевать в степи, — сказал ему Ксеттос.

— Но в нашем положении выбирать не приходится. Прикажи людям, чтобы разбивали лагерь.

Омминос принялся отдавать приказы, поторапливая слуг и щедро раздавая подзатыльники рабам. Люди захлопотали, разбивая шатры и палатки, разводя костры. Омминос самолично расставил несколько постов по периметру лагеря и отправил несколько человек с бурдюками к роднику за свежей водой.

Глухонемой приготовил хозяину удобное ложе в шатре, принес вина, затем отправился помогать Октосу, личному повару Ксеттоса.

Не забыл он позаботиться и о Мраке, могучем вороном гиппарионе хозяина. Купец, наверное, никого не любил больше, чем своего жеребца, и брал гиппариона с собой во все путешествия, хотя предпочитал передвигаться в паланкине. Мрак отвечал хозяину взаимностью, на всех же прочих смотрел с неукротимой злобой, издавая странные горловые звуки, похожие на рычание. И слуги, и рабы опасались злобного жеребца, считали его дьявольским существом. Исключение Мрак делал только для глухонемого: почему-то лишь к этому ущербному парню он питал явную симпатию.

Стемнело очень быстро. Погонщики, наемные слуги и рабы сгрудились у костров, на всякий случай держа под руками ножи. Глухие дебри полуночных лесов таили немало опасностей даже для такого большого каравана. Никто из караванщиков еще никогда не забирался так далеко на полночь, и всех мучила тревога, мешая отдаться спокойному сну. Один лишь Омминос бывал ранее в здешних краях.