Целительница. Выбор

На этот раз задерживаться с ответом я не стала:

- Стрельба перед Академией. Вчера. Слышали? – посмотрела я на Устинова.

Выражение его лица не изменилось, но в глазах, как мне показалось, мелькнуло что-то похожее на понимание. Словно этих слов хватило, чтобы связанная со мной картинка, наконец-то, сложилась.

- Я – студентка Академии, помощница профессора Соколова. Кто и почему хотел меня похитить или убить не знаю, но в Москве оставаться мне точно не стоило.

- Теперь хоть ясно, какое отношение к этой истории имеет курсант Трубецкой, - подтвердил мои предположения капитан.

Уточнять детали происшествия не стал, перешел к тому, что его больше интересовало. – Что умеешь?

Признаться честно, я даже обрадовалась. Не хотелось врать больше, чем стоило. А рассказывать все…

Пока что я не солгала ни словом. И уже одно это можно было считать удачей.

- Подготовка среднего медперсонала, - начала перечислять я собственные достижения. - Девятнадцать магем по стандартному списку.

На этом моменте Устинов присвистнул, явно оценив сказанное.

А во взгляде, направленном на меня, появилось что-то похожее на уважение.

Не скажу, что это было неприятно, но очень смущало. Несмотря на то, что вполне заслужила.

- Эмпатия выше среднего, - поторопилась я продолжить, чтобы окончательно не стушеваться. – Проходила подготовку, как целитель МЧС.

- Была на сортировке во время теракта в Университете, - когда я замялась, решил поддержать меня Игорь.

Капитан кивнул, на этот раз уже спокойно.

- И еще…

Я знала, что говорить об этом не стоило, но среди травм, которые получали пострадавшие во время землетрясения, довольно частым явлением был синдром длительного сдавливания.

Полевые структуры, с которыми мы работали, он также затрагивал, вызывая коллапс каналов.

Те самые капельки и капелюшечки, над которыми работали с профессором.

- И еще, - не дав рассказать о новой методике, опередил меня Трубецкой, - она – дочь полкового лекаря, находящаяся под опекой моего рода.

Молчание затянулось. Капитан смотрел на меня.

Пристально смотрел, словно пытаясь добраться до того, что находилось внутри.

Я взгляда тоже не отводила – обошлось без противостояния, но далось мне это не без труда.

Наше «общение» он прервал первым. Перехватившись удобнее, задумчиво посмотрел на Трубецкого. Хмыкнув, качнул головой.

Я была уверена, что все закончится хорошо – другого результата, когда за дело брался тезка, ожидать не приходилось, - но все равно нервничала. Мое пребывание в Шемахе могло затянуться.