Биение

Биение

Сергей Малицкий

Пролог. Амади

Главная орда стояла у Хонора долго. Степняки любовались самой южной атерской крепостью, словно примороженным яблоком, прикидывая, как к нему подобраться да как сорвать. Бастионы на той стороне брода-переката казались неприступными, но орде приходилось преодолевать и более высокие стены. Атерские лучники не покидали бойниц днем и ночью, но менялись редко, значит, их было мало. Дымы поднимались над смоляными котлами беспрерывно, но что толку от смолы в зимние дни? Река сплеталась над переправой тугими струями, не замерзая, лед оседал на высоком берегу.

На его гребне хонорцы ладили частокол. По каменной тропе над рекой, что напоминала выгрызенный неведомым камнерезом желоб, потоком тянулись с востока беженцы из Араманы, Бабу и Раппу, ползли обозы раненых, шли истерзанные недавними битвами воины. С усталостью и ужасом смотрели они на маннские шатры, стоявшие за темной водой, но с еще большим ужасом оглядывались. И только близ крепостных башен Хонора как будто вздыхали с облегчением, не зная, что в последний день первого зимнего месяца небо на севере почернело и спасения не будет.

В тот день вокруг шатра Телоха встали с обнаженными мечами лучшие воины орды, выстроились живой цепью шаманы, а через час небо на севере расчертили молнии.

– Великий пришел! Правитель мира! – загудели и затряслись от ужаса колдуны.

Куда уж величественнее? – подумал старший евнух Телоха. Кто может тягаться с великим таном? Жалкий король Пурус или кто-то из его атерских вассалов? Или король Балзарг из-за восточных гор? Так разве Телох не оттуда же? Это еще неизвестно, кто станет правителем мира.

Но уж во всяком случае не тот, кто обнаружит мир поверженным, а тот, кто его повергнет. Телох и никто иной.

Вслух евнух не сказал ничего. Он стал старшим лишь две недели назад и помнил слова предшественника – всякий ордынец ходит по углям, но евнухи по ним ползают. Поэтому распорядитель танского гарема униженно поклонился сиятельной охране и поспешил убраться к своим подопечным, за которыми нужен был глаз да глаз, могли и лица друг другу расцарапать, и покалечиться в страхе от предстоящей встречи с Телохом, даже зная, что покалеченных все одно ждала смерть, только более страшная и долгая.

Тот же Каб надругался бы над девичьей плотью так же, как его повелитель, но сначала бы содрал шкуру. «Раздел бы», как он шипел, плотоядно поглядывая на шатер гарема.