Слуга

Слуга

Анна Фирсова

Слуга

Уже смеркалось, когда старик Фентон доковылял до крыльца своего дома с вязанкой хвороста на плечах. Унылые, тяжёлые облака, заволакивающие всё небо, и кипы жёлтых, вялых листьев означали лишь одно – бесповоротно кончилось лето. А вместе с ним кончалась и его жизнь. Недолго Фентону осталось. То тут прихватит, то там. И в горле вот что-то последнее время всё першит, и диарея замучила, и ноги-руки уже не те. Старость – не радость. А что тогда радость?

Когда-то ему все как один говорили – дети. Лучше бы и не слушал. Родная Шерилл умерла в родах. Мучилась страшно, билась, как в горячке, последние минуты жизни. До сих пор Фентон помнит её глаза – пустые, стеклянные, смотрящие сквозь него. Бледную кожу, покрытую испариной, и руки, иссушенные будто у старухи. Смерть забрала её совсем юной девицей, посмеялась над Фентоном, оставив наедине со своим горем. И сыном-балбесом.

С лавки за печкой раздавался оглушительный храп. Как будто не человек – свинья визжит после сытного обеда, с переливами и бульканиями. Старик свалил хворост у жаровни, прочистил горло и позвал:

— Иштван!

Получилось совсем тихо и хрипло. Госпожа Смерть скоро придёт за ним, это точно. Не зря старая ведьма Радвига ему сказала, что зиму Фентон не протянет. Ещё и исхудал страшно. Да тут с жиру беситься не будешь, когда весь скот в деревне помер от хвори неизвестной, а с овощей взяли такую подать, что в пору было вешаться. Пока что Фентона держал лишь сын, поэтому старик покорно ждал своей естественной смерти.

— Иштван, — позвал отец уже громче.

В ответ раздалось неразличимое бормотание. Тогда Фентон взял прут и как следует стегнул сына прямо по оголённому мягкому месту пару раз, да так, чтобы красный след остался, ибо невмоготу было уже терпеть этого лентяя в доме. Двадцать лет от роду, а всё спит целыми днями.

— Ай, чёрт! Ты чего лупишь-то? Я же спал.

— То-то оно и слышно аж у лесной границы, как ты храпишь. Обед хоть сготовил?

— Э-э-э… так дров нема, — Иштван почесал косматый затылок.

— Принёс. Дуй печь растапливать. Козу кормил?

— Ай, блин… забыл!

Старик Фентон устало вздохнул. И так каждый день. Нет прока от этого мальца, ну никакого. Хоть бы делом каким занялся. В своё время он пристроил Иштвана подмастерьем к кузнецу Барнабасу. Тот его заодно и мечом владеть научил. А потом Иштван почему-то ушёл. И что случилось?

Фентон пошёл в сарай. Тощая коза тупо уставилась на него из темноты голодными жёлтыми глазами с прямоугольными зрачками.