Колдун на полную ставку

Умение находить подход к каждому передались от нее вместе с хитростью и подвешенным языком. Она многому меня научила. Потом за меня взялся отец.

Султан небесных планов, господин воздушных элементалей и дженази Фарис ибн Шафар дал то, чего я не получил от строгой матери. Искренняя любовь. Великий джинн видел во мне наследника не только накопленных сокровищ, но и знаний, мечтаний. Желаний. Огромный в истинном обличье, я никогда не дотягивал макушкой до его колена, Фарис ибн Шафар хранил гигантскую жажду знаний. Среди множества благородных джиннов его библиотека считалась лучшей из-за хранящихся там драгоценностей. Будь то мемуары великого писателя или открытия безумного Бога Магии, отец собирал их отовсюду, после чего они занимали его время на долгие дни. А затем переваренные знания вливались в меня.

Когда прошла сотня лет от моего рождения, отец и мать позволили мне отправиться к рабским островам. Вместе с охраной из десятка избранных воинов-дженази я оказался в одном из Полисов невольников. И меня восхитила их культура.

С упоением я рассматривал архитектуру города, состоящую из смешанных зданий разных народностей. До глубины души меня поразил эпос рабов, которые за тысячи лет на Плане Воздуха собрали новый этнос. Представления и ритуалы, обряды и привычки – меня поглотила сказка невольного народа.

Я провел декады дней среди рабов, прежде чем моей жизни начала угрожать опасность. Из Полиса пришлось бежать, но в сердце теплилась надежда вернуться к смертным, чтобы снова окунуться в их безумные развлечения. И мне удавалось изредка выбраться к невольникам, где я проживал с ними скоротечные дни.

Традиция считать года в смертном исчислении пришла оттуда. Мне отстегнуло время триста лет, за которые удалось отточить мастерство во владении науками и колдовством. Отец передал часть силы, которая слилась со мной и поддалась воздействию. Пусть я не мог подобно чародеям отмерять крупицы силы, чтобы создать легкое дуновение магии, зато быстро восстанавливал утраченное. Я аккумулировал. Я был и есть центр колдовства. И оттого становился специфичным мой опыт сражений с матерью или учителями.

Мне приучили сражаться быстро и точно. Не из-за экономии сил, а из-за их быстрого расхода. В пару заклинаний. Неважно, какая цель – очаровать противника или убить его – я не медлил. Если враг рядом, я фехтовал. Если далеко, стрелял. И однажды это спасло мне жизнь.

Когда я мастерил скульптуру героя из эпоса невольного народа, в мою резиденцию ворвались рабы.