После

Видимо утреннего превосходства и самоутверждения ему мало и напоследок надо утвердиться еще больше. Видите ли, Их высочество не могут объяснить нормально, что Им надо. Как будто провинившийся грузчик должен угадывать мысли. Заснувшее было раздражение, вновь открыло глаза, заставляя говорить с сарказмом:

— Что, руки? Мыл, или не мыл? — сказал Макс

— Подними — сказал охранник.

— Может еще надо присесть или сплясать?

Глаза Андрея зло сверкнули:

— Если я скажу сплясать — спляшешь

Сжав кулаки так, что побелели костяшки, смотря этому павлину в глаза, Мак процедил сквозь зубы:

— Слышь, дрыщ, у тебя справка есть, что перелома челюсти ни разу не было? Если нет, дуй в травмпункт и бери.

Иначе, после того как скажешь «пляши», можешь о ней забыть.

— Эй, горячие головы — полегче на поворотах! Драк тут не хватало! — крикнул старший охранник — А если, Вы хоть на минуту задержите очередь, то оба лишитесь двадцати процентов премии.

Ну, будет, будет. — примирительно заговорил Петрович, глядя на главу охранников — Гриш, не порть мне отчетность, мой пострел тянет на работника месяца, да Максик? — он так строго посмотрел на грузчика, что ничего не оставалось, кроме как утвердительно кивнуть — Вот видишь, — Петрович опять переключил внимание на Григория — а ты: «лишу премии!», нельзя так, Гриша.

— Да ладно тебе, Петрович, я ж о сотрудниках пекусь, вот, — старший охранник указал рукой вдоль коридора — очередь образовалась, а у них семьи, им домой надо.

— Не будет Ваш любимчик работником месяца, курил он сегодня в неположенном месте! — Андрей решил последнее слово оставить за собой.

Перебивать Петровича и хамить ему могли не многие. Начальник погрузки повернул голову, в сторону Андрея, не спеша подошел, давая ложную надежду на примирительный тон разговора, но в его глазах читалось совершенно другое — аннигилировать! Растоптать, раздавить, стереть в порошок насекомое, посмевшее дерзить.

Все вокруг инстинктивно вжали головы в плечи, зная, что Петрович в гневе — тайфун, извержение вулкана и шторм в одном флаконе. Стихия, которой не стоит противостоять, только бежать, желательно в другой город.