Страх вампира

— Заявление о причастности к союзу нейтралов — серьёзное слово, — предупреждал Швац, — и его ещё предстоит оправдать...

— Всё образумится, барон, вам только сил набраться! — опекал его Сальватор.

Солнце выглядывало на горизонте. До полного рассвета ещё долго, но проблеск уже виднелся: по крайней мере, была в оттенке неба небольшая голубизна, сменившая собой мрак ночи.

Оба с наслаждением втянули холодный воздух. Вампирские создания далеко не эстеты, но после тридцатилетней спячки он позволил себе насладиться даже столь простыми мирскими прелестями.

— Вдоль Сирского тракта совсем немного до ближайшей деревеньки... Думаю, появление близ её окраины двух неприметных сдалека лиц не наведёт суеты... А уж как мы закончим своё «дело» — намекал он, — и тела обнаружат, так там и след наш простыл...

— Я отлично знаю свои владения! — огрызнулся тот. «Свои»! К слову, звание «барона», обычно произносимое перед его именем, — фиктивное... Высокомерный нрав вампиров не позволял им терпеть обращение всего лишь по имени-фамилии, да и просторы, в коих они кутили с регулярным пролитием людской крови, искренне считали своими владениями, всем наказывая величать себя «графами», «баронами» и прочими статусами, на которые размахивалась их жажда почёта.

В один момент вампир пренебрежительно оттолкнул Сальватора, предпочтя брести самостоятельно. И побрёл, собственно, пусть и с неловкостью в движениях. Одежда, в коей был он «погребён», пришла в негодность, отчего позволил он себе разорвать на животе пуговицы и обдать торс свежестью воздуха. Сальватор подглядывал, каково было его физическое состояние, и, ко всей страшной худобе, находился и положительный момент — вены по всему телу набухли, а значит, охладевшая за годы кровь пришла в движение, разгонялась по организму и поступала в мышцы, благоприятствуя подвижности. Скоро и взгляд обрёл разборчивость, и ориентироваться в пространстве он стал самостоятельно.

— Вам значительно лучше, барон? — осведомился Сальватор: быть может, было чего не так?

— «Лучше» — это когда я приду в былую форму. — обесценивал тот имеющиеся улучшения: ему жаждалось больше. Намного больше. — А твои сказки я выслушаю, как поправлюсь. А там уже порешу, сожрать ли мне и тебя? Сальватор не стал качать права, закрывая глаза на оскорбления.