Время Волков. Беглянка

Кто из вас пытался убить моего брата?

— Победи меня, маленький лорд Старк — мечом, а не словами, как старая септа — и я скажу все что знаю.

Робб сжал кулаки, кожа перчаток заскрипела. Он вспомнил, как отчаянно прикрывался щитом, пытаясь защитится от ударов Цареубийцы, как половина его телохранителей накинулась на Ланнистера, как он играючи зарубил Эддарда и Торрхена — оба они спасли ему жизнь. Перчатка Робба до сих пор пахла кровью — он пытался зажать кровоточащий обрубок, который Цареубийца оставил Торрхену вместо руки.

— Наслаждайтесь гостеприимством дяди Эдмура, сир Джейме. В скором времени я найду вам компанию.

— У тебя есть нечто общее с отцом, — сказал ему напоследок Ланнистер, — но отвага в вашей семье досталась бастарду.

Дверь захлопнулась, оставив этого улыбчивого льва в одиночестве. Руки Робба дрожали.

Ничего ему не хотелось больше, чем перерубить Ланнистеру горло.

— Принеси мне карту южных королевств, — сказал он оруженосцу в солярии. Будто в Риверране есть другие карты, — и пошли за Черной Рыбой... И лордом Карстарком.

Карта не помогла. Тайвин Ланнистер занял Харренхолл, лишь Клиган сейчас сражался в окрестностях Дарри — но за ним идет Русе Болтон.

Харренхолл же был сердцем Речных земель, откуда Тайвин мог дотянуться куда пожелает — не было более очевидного вызова, но Робб не смог бы взять этот замок, даже будь у него на десять тысяч людей больше.

Лучшее, что он мог сделать для Речных земель — ничего.

Оливер положил перед ним карту.

Тайвин хотел битвы в тени Харренхолла, где армии Робба будет нечего есть, где Ланнистеры смогут ставить им засады. Но Бринден Талли уже сообщил ему о новой армии, которую Ланнистеры собирают у Утеса Кастерли. Той, что ударит по Риверрану, стоит Роббу уйти на юг.

Но если бездействовать, то армия в скором времени истает, и войска Ланнистеров полностью займут Трезубец.

Робб перевел взгляд на запад, где был изображен золотой лев.

Первым прибыл лорд Рикард. Если бы отец дожил до пятидесяти лет, он мог бы выглядеть также. Седая борода доставала ему до груди, а глаза провалились и лицо осунулось, но выглядел он лучше, чем неделю назад. Кроме горя в серых глазах плескался гнев — отправь такого человека в бой, и он будет убивать Ланнистеров, даже если лишится рук.

— Ваше величество, — голос его был хриплым и в нем слышалось осуждение.

— Вас не было на утреннем совете.

— К чему вести военные советы, если вы решили заключить мир? — сказал он, черная кольчуга на нем блестела.