Руины. Печень дракона

Кучевые облака, клубящиеся вокруг его пояса, боязливо расходятся ближе к горизонту, он тянет рабочую рукавицу к солнцу и светило поспешно уходит к краю небосклона, не решаясь мешать предстоящему трудовому процессу.

   Строитель стягивает верхницы, снимает куртку и сбрасывает ее на землю, поднимая к небесам тучи рыжей пыли, на куртку падают рукавицы и каска, сам он остается в белой майке, облегающей океанические валы мышц. Ерошит ладонью светло русую шевелюру, убирая пот со лба, нагибается, поднимая с земли один из четырех стальных штырей, каждый с несколько составленных друг на друга телебашен, а ему высотою в пояс, и тяжкий молот-кувалду.

У меня есть такая же, шести килограмм весом, а эта мало не шести тысяч тонн, может, шести миллионов. 

   Шагнув, расставляет ноги шире, и от движения сапога земля дрожит, и над ней проносится пыльная буря, достигающая, впрочем, лишь высоты щиколотки монтажника. Упершись широкой ладонью, давит на стальной стержень, наживляя его, и держа кувалду возле самого основания рукоятки, слегка пристукивает, опять же только еще больше наживляя штырь.

От этого слабого движения земля гудит и вздрагивает, толкая меня в расслабленную спину, а по небесам прокатывается раскат грома. 

   Теперь молотобоец отступает на шаг назад, попутно образуя ногами пару пыльных ураганов средней силы, поднимает громадную кувалду двумя руками к плечу, и без замаха наносит пробный удар, от которого колоссальный штырь немного входит в землю, потрясая ее до самых бездонных недр.

Меня подбрасывает, едва не ставя на ноги, адский грохот закладывает уши.

    — Останови его! — Слышится из провала вопль, пытаясь перекрыть гром небес. — Останови, мы договоримся!  

   Честно сказать, мне и самому не по себе от сотворенного чудо богатыря, уж очень впечатляет мощь этого работяги, как бы он в своем трудовом порыве не расколошматил всю планету.

   — Стой! 

   Не успеваю, рабочий заносит молот далеко за спину, и вычерчивает исполинской железякой огромный сверкающий круг, едва не зацепив в ужасе отшатнувшееся солнце.

 

   — Кха! — Вырывается резкий выдох из титанической груди, кувалда обрушивается на штырь, вгоняя его на добрую четверть в тело земли, оно корчится в судорогах боли, сотрясая все, что плохо лежит на поверхности под почерневшим от страха небом, к которому снизу устремляются рыжие вихри кирпичной пыли.