Попал

Да и те, что заходили, уладив дела, предпочитали места поуютнее забегаловки, вся прелесть которой была в отличной выпивке и потрясающем виде, открывающемся с балкона второго этажа здания. Здесь даже возможности заночевать не было, что резко снижало престиж заведения, но открывало возможности для бурных мужских посиделок. 

Уязвленное самолюбие, однако, заключив союз с мужскими слабостями и Нач, отпив пива, решительно вступил в очередную перепалку. 

- Не мудрено ослепнуть! Такой экземпляр не часто можно увидеть, - произнёс двусмысленную и ничего не значащую фразу, и как ни в чем не бывало, занял свое прежнее место. - Интересно, чем же за него плачено? Мне за золото его даже не показали, а тут… 

Взгляд эльфийки стал холодным, а слова казалось, были пропитаны ядом. 

- Мастера ружейного дела не любят когда им золото из сапог вытряхивают, а за красивые глаза они и вовсе не работают. Суровые они ребята, совершенно не падкие на манерность и уж тем более на симпатичных мужчин. 

- Зато симпатичным эльфийкам с радостью идут на уступки, - не сдержался Нач. 

- А как же? - без доли иронии ответила девушка. - Ростовщичество они хоть и не жалуют, но долги свои помнят и отдают всегда. 

Эльфийка отпила из кружки и на верхней губе осталась белая полоска пены. В другой раз он бы может и смолчал, или подал знак, или даже сам бы вытер тонкие губы, но не сегодня. 

- А что в Приюте молоко подают? Хотя детям же ничего иного и предложить нельзя. Иди, детка, к своему папику, пусть лицо умоет и пожалеет, а то злые взрослые дядьки поговорить хотят. 

Женщина очаровательной улыбнулась и с ленцой прикрыла сверкающие глаза, вытерев губы белоснежным платочком. 

- Взрослые дядьки? Это так сейчас себя подростки с несуразными прическами называют? Иди, малыш, спать, а то мама заругает, что поздно гуляешь, и на следующее ружьишко денег не даст. 

Обстановка раскалилась и даже дворфы притихли. Калдорай понял, что с этой красоткой ему точно ничего не светит и даже посочувствовал недавнему оппоненту, безмолвно радуясь, что не он стал её мишенью. Однако, опасаясь, что скоро огонь может перекинуться и на него, счёл за лучшее тихо откланяться, оставив этих двоих разбираться между собой. 

Казалось скоро начнёт искрить и потрескивать воздух не выдерживая того накала страстей что кипели за столиком. Они так и сидели друг против друга, обмениваясь колкостями и потягивая пиво.