Малыш и Буйвол

Простая одежда из грубой самотканой материи - длинная серая рубаха и свободные штаны - тоже ничем не отличалась от одеяний прочих крестьян...

- Харим! - крикнул Шалрой сквозь повязку. - Куда у тебя рябая пошла!? Гони ее назад!

Харим, долговязый нескладный юноша, заругался по-взрослому на отбившуюся корову, догнал ее, огрел посохом по спине, погнал к стаду.

- Рахель! - окликнул Шалрой идущего слева погонщика. - Твой край отстает! Не давай растягиваться!

Вдоль растянувшегося стада бегали собаки, кусали мосластых коров за ноги, басовито брехали, подгоняя, собирая в кучу отстающую скотину.

Шалрой подумал, что от собак, пожалуй, пользы больше, чем от этих бестолковых подпасков...

Шалрой, Харим и Рахель гнали стадо к горам. Там, возле подножия хребта была вода, там зеленели луга, росли деревья. Студеные ручьи сбегали со снежных вершин, питая почву. И исчезали в пересохшей долине, не добежав до селения, что стояло в самом центре котловины.

Они шли уже второй день, а горы были все так же далеки.

Животные не желали никуда идти, и пастухи выбивались из сил, заставляя скотину хоть как-то двигаться.

Шалрой был за старшего. Он с удовольствием командовал своими подчиненными, ругался на них, яростно жестикулировал, когда не хватало слов. Харим и Рахель - молодые парни, ровесники, угрюмо молчали и старались не обращать внимания на окрики Шалроя. Но работу свою они делали добросовестно, отлично понимая, что жизнь деревни теперь зависит от них.

Скотина - вот единственное, что еще могло помочь выжить крестьянам в это засушливое, неурожайное лето. Молоко и мясо - в пищу, шкуры и шерсть - на продажу...

Стадо шло вдоль пересохшего русла ручья. Горные вершины манили белыми шапками вечных снегов. Высоко стояло жгучее солнце.

Впереди показалась яркая зеленая полоска, отчетливо видная на буром фоне равнины.

- Вода! - крикнул Шалрой.

Но к воде они вышли только через полтора часа.

Сперва появилась трава под ногами - не жухлая пыльная щетина, а сочная изумрудная поросль.

Оголодавшая скотина не желала двигаться дальше. Животные останавливались, щипали траву, не замечая ударов пастушьих посохов и укусов собак.

Прошло немало времени, прежде чем стадо снова тронулось.

В канаве, что была когда-то полноводным ручьем, рос высокий тростник. Местами совершенно высохший, выцветший, он шелестел на ветру, гремел мертвыми острыми листьями.