Театр убийц

Дойдя до конца улицы генерала Сальмата, Стриин свернул на Колокольную, улицу, названную в честь большого пожарного колокола, висевшего в башне огнеборцев, которая находилась в самом центре улицы. Пройдя по улице всего три дома, при этом встретив по пути двух мило воркующих соседок, которые, судя по направлению, шли в шелковые ряды за обновками, Стриин смог различить силуэт своего дома.

Серый дом с рыжей односкатной крышей, пожалуй, самый скучный и невзрачный среди прочих на улице зданий, украшенных разными светильниками и декорациями, но это даже хорошо, меньше внимания привлекает.

Повернув ключ темно-красной двери, в довольно хитром замке, который невозможно было взломать, Стриин прошел внутрь и на секунду замер на пороге, от неожиданно нахлынувших на него воспоминаний. Этот довольно нескромный дом на две комнаты, с огромной кладовой и шикарной кухней, раньше принадлежал его наставнику, мастеру Грэшу. Он был одним из лучших актёров театра, состоял в элитном отряде охотников и был просто добрейшей души человеком, коих в нынешнем мире, а уж тем более в их профессии, все сложнее найти. Он погиб больше шести лет назад, на очередном задании. Если быть точнее, то его казнили за покушение на старшего сына лорда восточных земель, которого, кстати, заказал младший сын всё того же лорда. Он, после смерти батюшки, которому по слухам оставалось недолго, хотел побыстрее встать во главе довольно большого земельного владения и старинного рода.

Когда Стриину сообщили о том, что его наставник погиб, у него начались какие-то странные припадки.

Он не плакал и не рвал на себе волосы, он просто входил в некое подобие транса: смотрел, не моргая, в одну точку и не реагировал почти ни на какие звуки или действия. И всё то время, пока он стоял словно кукла, перед глазами проносились моменты его обучения: как мастер Грэш впервые учил его драться, лазать, словно кошка, его первый подарок, очень качественный кинжал в ножнах, украшенных серебром, его истории и невероятные рассказы о странах, в которых Стриин никогда не бывал. За три полных дня, прошедших с момента показательной казни в замке Шлион, Стриин ни раз, и ни два впадал в такое состояние, и каждый раз перед глазами вставал образ его мастера. Усугубить этот припадок помог тогдашний директор театра Шальнэр Ошлинг. Он вызвал в свой кабинет Стриина, высказал ему соболезнования и протянул в его руки небольшой листок, сложенный пополам и запечатанный чёрной сургучной печатью.