Святки в Черноречье

Кнопкин хотел было подняться, но его припечатало к земле.

– Мы ему всё объяснили и даже картинку нарисовали, да слишком туп оказался. И жаден.

Из-за железной двери донёсся слабый звук, похожий на сквозняк в старых рамах. Он нарастал и быстро превратился в вопль. Знаки на двери вспыхнули огнём, череп зашевелился, даже завращал глазами.

– Смотрите-ка, предыдущий владелец нарисовался, – хихикнула бледная девица.

Действительно, на миг в черепе проступили черты человеческого лица, искажённого гримасой ужаса.

Но оно быстро растворилось в пламени, объявшем уже всю дверь. Только руны чернели и будто плавились.

Одна из них извернулась и змеёй выскочила наружу, пролетев над макушкой Кнопкина.

– Первый пошёл, – процедила тётка с клюкой. Она подняла свою палку и ударила по огненной змее, отчего та накрутилась на клюку. Тётка махнула ею над головой и воткнула в землю, отчего Кнопкина подбросило на полметра. Но сбежать он всё равно не смог, потому что его снова прибило к тающему снегу.

Тётка тем временем взялась обеими руками за клюку, воткнутую в землю, и резко повернула её, как огромный ключ. По луже, где лежал Кнопкин, прошла вибрация.

– Второй пошёл!

Руны стали отделяться от двери и, превращаясь в мерзких склизких существ, летели прямо в тёток. Колобкообразная орудовала своими палками не хуже самурая в кино, разбивая чёрные кляксы прямо на лету. Бледная ловила их прямо руками, крошила и высыпала на снег хлопья золы.

Изнутри гаража в дверь что-то ударило, она гулко прогнулась и чуть не слетела со скрипящих петель.

– Не выйдешь! – громко крикнула размалёванная бабка, раскинула руки, потом свела их вместе. Раздался оглушительный хлопок, в гараже что-то застонало, потом снова завопило.

Череп на двери оскалился и стал вырываться наружу. Дворничиха лупанула по нему лопатой, отчего по костям пошли трещины. Она размахнулась и ударила снова. Череп раскололся, но из него вылетел чёрно-огненный шар, который дворничиха не сумела поймать.

Шар, увеличиваясь и кривляясь, миновал тётку с палками, руки бледной тоже пролетели мимо. Уже не шар, а клокочущее существо юркнуло под рукавом размалёванной.

Кнопкин, как в замедленном воспроизведении, наблюдал, как тётки ошарашено поворачивались к комку, а он всё рос в размерах. Но тут Постригушин бросил сигарету и взвился в прыжке, как заправский игрок в регби. Он налету схватил ком и вместе в ним рухнул в снег, накрыв собой.