Сказки Старого Зоопарка

Удивленная кицунэ не один месяц следила за странным типом, подглядывала из зарослей, кралась следом и наконец не выдержала:

– Да простит уважаемый мое нескромное любопытство, но что вы разглядываете так пристально?

– Посмотрите, как печальны опавшие лепестки жасмина! Этот цветок не принесет плодов, его красота расточается безвозвратно.

С дальних гор налетев,ненасытный бесчинствует ветер,осыпает цветы —мне и вчуже горько подуматьо судьбе лепестков опавших…

И вправду снежная россыпь на яркой траве выглядела удивительно беззащитно.

Акомати невольно вспомнилось стихотворение, которое так любил принц-синно:

Расцветают цветы,чтобы вскоре поблекнуть, увянуть, —над свисающим мхомлепестки от розы прохладнойпо ночам меняют окраску…

– Какое тонкое понимание! Вы читали «Старые и новые песни»? Интересуетесь японской поэзией? – спросил парень. Голос его звенел, словно весенний ручей в бамбуковой роще, голубые глаза смотрели ясно и прямо. Изумительная добыча!

Лукаво улыбнувшись, Акомати заверила незнакомца, что трижды со всех сторон изучила поэзию страны Ямато и с удовольствием составит уважаемому компанию в постижении тайного смысла строк «Все равно без тебя я в спальню одна не отправлюсь».

Парень возразил, что для спальни солнце еще высоко, а вот для созерцания красот природы времени более чем достаточно. И предложил полюбоваться изящной горкой камней, покрытых зеленым мхом.

Заинтригованная Акомати следом за спутником преодолела заросли шиповника, бурелом и болотину дабы убедиться – пятнадцать валунов, прихотливой рукой природы разбросанных по поляне, расположены таким образом, что с любой точки обзора видно лишь четырнадцать из них.

До чего же изысканно! Расположившись на поношенной куртке спутника кицунэ предалась спокойному любованию, согласный щебет птиц и легкий шорох юной листвы гармонично подчеркивали картину. Парень скромно молчал, лишь однажды сказал со вздохом:

Людям на берегупокажется, что неподвижныводы Ёдо-реки —но стремительное теченьеомывает глубины сердца…

Когда солнце спряталось за верхушки деревьев, новый друг проводил Акомати до ворот зоопарка, на прощанье представился Гришей и распрощался без сожалений.

Не сработали ни мускусные духи, ни нежная сладость речи, ни многозначительные томные взоры. Онемевшая от подобного безразличия кицунэ обратилась прямо у кассы, и сторож Палыч отнес ее в клетку, унизительно придерживая за шиворот.

Отвергнутая Акомати так расстроилась, что на пару дней утратила аппетит.