...всяк сюда входящий

...всяк сюда входящий

Дмитрий Сангулиа

...всяк сюда входящий

Мне было тридцать пять. Прожив почти половину своей жизни, я очутился в том странном месте из моих ночных кошмаров. Это случилось спустя пару месяцев после смерти моей дорогой жены Беатрис. Она была для меня путеводным маяком, светом моей жизни.

В тот год он погас. Возможно, именно это стало причиной событий, которые я описываю здесь.

Казалось, я просто заснул. Проснувшись, первым делом я увидел коридор. Когда-то, в юные годы, мне довелось жить в трущобах, и увиденное живо воскресило в памяти те времена.

Вы когда-нибудь ощущали запах старого дерева? Его сложно описать. Он впитался в доски пола и перекрытий. Постоянно забивает ноздри. Со временем привыкаешь и почти перестаёшь его замечать, но он всегда рядом. Следует неотступно, словно тень.

То место пропиталось именно таким запахом. Краска на стенах потускнела и облепилась. Доски пола потемнели от времени. Местами их закрывали куски ковровой дорожки, некогда красной, но сейчас посеревшей от въевшейся пыли. Тусклый жёлтый свет электрических лампочек под потолком освещал загромождения старых вещей, выставленных кем-то в коридор, в который с обоих сторон выходили двери. Ни одна из них не была похожа на другую. В основном деревянные, но иногда попадались железные или обитые дерматином.

Пару минут я просто стоял, оглядываясь по сторонам. Не было ни удивления, ни паники – будто во сне, когда воспринимаешь происходящее, как должное. Позади меня был тупик. На стене висела картина, но изображение на ней так заросло грязью, что не было возможности его разобрать.

Не имея никакого представления о том, что делать дальше, я пошёл вперёд. Там, по левую руку, виднелся проход в стене. Заглянув в него, я увидел лестницу. Желая добраться до окна, я поднялся на один пролёт, но надежде не суждено было сбыться – стена оказалась глухой. На площадке грузно замер кособокий диван с разодранной обивкой, возле него лежала горка старых окурков.

В тот момент на меня обрушилась усталость. Последние дни приходилось заниматься похоронами, я утонул в работе, каждый вечер напивался до беспамятства и отключался, чтобы проснуться на следующий день и снова бежать по этому кругу. Но здесь, оказавшись, наконец, наедине с собой, я был оглушён всеми мыслями, которым не давал прорваться за эти месяцы. Поэтому я просто опустился на холодный бетон и прислонился спиной к подлокотнику, опутанному бахромой паутины. Закрыл глаза.