Рецидивист 2. В законе

СИЗО №…

- Так у тебя ноздри вырванные отросли? – спросила Ольшанская.

- А по мне не видать? И да, вспомни слепого старца, прозревшего лишь от одного прикосновения к амулету - шаманской святыне.

- Ну... да, глупость сказала, - согласилась Ольга. - Но ведь тот старец сразу излечился, а тебе почему несколько лет потребовалось? – задала она очередной вопрос.

- Старец тот не простым был человеком, ох не простым! – произнес Каин. - Такие люди напрямую силой амулета пользоваться могут. А мне для этого годы потребовались. Много позже я тоже слегка научился этим управлять... Помнишь фокус?

Каин вытянул вперед руки. Прямо на глазах изумленной Ольшанской на Ванькиных руках начали проявляться многочисленные татуировки.

- Так-то, Ольга Васильевна!

Ольшанская оторвала глаза от рук Каина и от неожиданности подалась назад, едва не свалившись со стула: с противоположного конца стола на нее смотрел и ухмылялся каторжник с вырванными ноздрями, клеймеными щеками и лбом.

- Правда, красавец? – спросил Ванька.

- Фух! – выдохнула Ольшанская. - Напугал! Краше в гроб кладут!

- Мне рассказывали, что, когда я ласты склеиваю – все дефекты возвращаются, - поделился Каин секретом с Ольгой.

- А ты, разве, не бессмертный? Ты умирал?

- Не бессмертный, - усмехнулся Ванька. – Просто я постоянно воскресаю… А убивали меня не раз – много у меня доброжелателей было. Причем, что интересно: за всю мою трехсотлетнюю жизнь, первый раз меня завалили только в двадцатом веке. Хотя нравы семнадцатого - девятнадцатого веков куда как жёстче были!

- Слушай, Каин, убери все это... – попросила Ольшанская, стараясь не смотреть в изуродованное лицо заключенного. – Сделай, пожалуйста, как было.

- Вуаля! - Каин с видом заправского мима провел рукой по своему лицу - дефекты исчезли.

- Спасибо. А что было после? Ну, когда ты заметил происходящие с тобой изменения?

- Я понял, что надо рвать когти – чтобы не спалиться. Я кинул «сладкую косточку» рудниковому начальству – они поспособствовали моему переводу на каторгу в Сибирь. На этапе я бежал. Забрал по пути приготовленную для такого вот случая, нычку, и затихарился в одной дыре - ждал полного восстановления. В «подполье» я сидел довольно долго, время от времени меняя место дислокации. У меня уже отрасли ноздри, шрамы от кнута исчезли без следа, как и каторжанские клейма, но я выжидал, надеясь, что со временем никто не узнает во мне столь широко известного на Руси Ваньку-Каина...

1770 г.

Российская Империя.

Москва.