Сибирская экспедиция

В итоге, Фаина Александровна наградила меня указанной выше фразой.

Но ей-ей (!!!) Я не не добавил отсебятины, не сфантазировал и не соврал ни слова из того, что приключилось со мною летом!

Тем не менее, Фаина Александровна, словно заправский кинолог, рявкнула:

-Сидеть! Молчать!! Не вякать!!!

И, плюхнувшись за стул перед учительским столом, принялась что-то нервно писать в блокноте. Сей блокнот, или похожий, она всегда заносила то, что сюрпризом преподносили ей мы, и, после скурпулезной, всесторонней, недоверчивой и придирчивой проверки, вносила в свой учебный план дополнения на будущий год.

Однако, боюсь, что проверить выданную мной информацию в ближайшее время ей не удастся даже в библиотеках республиканского и всесоюзного уровней. Все в связи с тем, что даже руководитель нашей экспедиции, Геннадий Иванович Филатов ошалело крутил головой, с недоумением чесал затылок и лоб, писал и зачеркивал, измерял, переизмерял, проводил сотни анализов, скептически чертыхался, но, в конце сезона заявил:

-Мне никто не поверит! Никому из нас никто не поверит! В дурдом отправят.

Невероятно, и не реально.

Но, он уже старенький- ему можно такое говорить, в силу жизненного опыта и общения с учеными-ортодоксами. И не доверять своим глазам он не имеет право. Потому что увиденное, измеренное, ощупанное и обшаренное исчезло так же, как и появилось. Только я, да еще с десяток студентов НПИ (Новосибирский Педагогический Институт) воспринимали происходящее как должное и ничему не удивлялись.

Геннадий Иванович приказал нам не распространяться нам по поводу увиденного, заявив, что все увиденное недоказуемо. Впрочем, о неразглашении он говорил со студентами своего факультета, я же оставался свободен в выборе распоряжения информацией, полученной мною от моих приключений.

Из тайги я вернулся за неделю до начала учебного года, и толком осмыслить происходящее еще не успел- события пронеслись бурно, быстро и сумбурно. Поэтому думать, анализировать, делать компетентные выводы участника событий у меня не было времени.

Вернувшись домой, два дня отсыпался. Остальное время готовился в школе, покупая на полученные за лето деньги ручки, тетради, модный кейс и прочие школьные полезности.

И только на уроке истории, когда речь зашла об отчете за каникулярный период, я решился рассказать все по-честному. Но, как и предвидел Филатов, мне никто не поверил. Более того, я попал в разряд врунов и фантазеров.