Сторож Старой Дубравы

Поэтому Эдик шагал дальше, призывая свистом своего «питомца», чей вой по-прежнему слышался где-то впереди, и уговаривая себя, что нет совершенно ничего странного и страшного в пустом ЖК, полностью застроенном, но тёмном и безлюдном, однако при этом ничуть не обветшалом.

- Стра-а-аж! – в очередной раз прокричал Эдик. – Да где же ты, демонюка?

Темнота впереди резко уплотнилась, концентрируясь в движущуюся фигуру на четырёх лапах.

- Страж, зверюга, вот ты где…

Эдик не договорил, потому что приближающееся нечто явно не было знакомой собакой.

Раза в три больше, когти лязгают, взбивая снег и высекая искры из бетона, глаза пылают гнилушечным зеленоватым светом. А за спиной зверя словно ещё более тёмное облако, похожее на крылья, и там тоже искры проскакивают.

Ноги сами понесли Эдика обратно, откуда пришёл, к выходу. Морозный воздух комом становился в горле, но он бежал быстро, изо всех сил, не спотыкаясь и не теряя дорогу. Страх, как склизкая жаба, засел в груди, и главное было – успеть добежать, выбраться к остановке, к людям, прочь из этого заколдованного места.

Там, за забором, зверь его не достанет – уверенность в этом засела единственной мыслью в голове.

С разбегу Эдик вписался в закрытые ворота всем телом, больно ударившись, так, что воздух из лёгких вышибло. Тряхнул за прутья, толкнул плечом. Створки не сдвинулись ни на сантиметр. Даже в темноте Эдик рассмотрел большой висячий замок, заледеневший и ржавый – явно сто лет не открывали.

- Нет! Я же здесь только что шёл!

Он снова и снова тряс ворота, кричал в темноту дубравы, где на краю зрения виднелись отсветы фонарей на автобусной остановке.

Лязг когтей и смрадное дыхание монстра приблизилось вплотную, и Эдик в последней попытке спастись постарался перелезть забор. Ноги оскальзывались по обледенелым прутьям, замерзшие пальцы уже почти ничего не чувствовали, Эдик не замечал, что ободрал ладони до крови.

Сильный удар сшиб его на землю, прямо в сугроб, грудную клетку пронзила острая боль. Эдик никак не мог подняться, что-то мешало оттолкнуться от земли или хотя бы откатиться в сторону.

А зверь уселся на дорогу, задрал огромную морду вверх, к затянутому снежными тучами ночному небу, и завыл. Тоскливо, протяжно, как потерявшая хозяина псина.

- Страж… - губы плохо слушались Эдика, а руки, которыми он пытался нащупать сверток с бутербродом, и того хуже. – Это же ты?

- Нет состава преступления.

Старший следователь равнодушно отвернулся.

- Дык гляньте, крови-то сколько, и следы…

- Собачьи.