Лучший из худших-2

Попробую поговорить с фон Тизенгаузеном, достучаться до его чёрствой тевтонской души.

- Где твоё оружие, солдат?! – Поручик больше не шипит как змея, он орёт словно бабуин перед случкой.

- Здесь! – машинально говорю я, хватаю рукой за ремень винтовки и с ужасом осознаю, что её нет.

Нет, это уже совсем капец! За такое с меня шкуру живьём спустят. Ну не может такого быть, чтобы всё было настолько хреново.

- Разрешите посмотреть? – умоляюще гляжу на фон Тизенгаузена.

Тот кивает.

- Ищите, солдат.

Я начинаю ползать по платформе, ощупываю каждый её сантиметр.

Рядом, на коленках, занимаются тем же самым Кострикин и второй часовой, которого разводящий вёл мне на смену. Я мысленно благодарю их за помощь. Спасибо, мужики! Даже не знаю, как вас отблагодарить, когда винтовка найдётся…

Проходит минута, две, три. Я заглянул везде, в каждый в душу его мать уголок! Штурмовая винтовка исчезла… Словно в воздухе испарилась.

Последняя надежда, что это такая злая шутка, что меня просто хотели проучить и сейчас вернут оружие, предварительно наорав.

Я с надеждой смотрю на поручика, Кострикина, сменщика… А они с недоумением глядят на меня.

Чуда не происходит, винтовка не находится.

- Ступайте за мной, солдат! – приказывает фон Тизенгаузен. – Я отправлю радиограмму в батальон. Пусть командир батальона и военная прокуратура решают, что мне с вами делать.

Я замираю. Возникшая идея кажется сумасшедшей и даже бредовой, но… ничего лучше у меня нет.

- Ваше высокоблагородие! – К поручику полагается обращаться как к просто благородию, но я готов титуловать фон Тизенгаузена хоть сиятельством, лишь бы выслушал.

А вот уверенности в том, что этот педант и уставник до мозга костей нет от слова «совсем».

- Разрешите мне отправиться на поиски винтовки? – умоляюще гляжу я на него. – Честное слово, я обязательно найду и вернусь!

На лице фона не дрогнул ни один мускул. Моё сердце оборвалось. Хрен тебе, Лансокой, обломись, сука!

- У вас три дня, - изрекает наконец внешне такой непрошибаемый тевтонец.

– Не уложитесь, объявлю вас дезертировавшим со всеми вытекающими.

- Есть три дня! – ору я.

- Кострикин, - обращается поручик к Арнольду.

- Слушаюсь. Ваше благородие.

Кострикин, в отличие от меня, не залётчик. Ему заискивать не нужно.

- Выдать рядовому Ланскому сухой паёк на три дня и… - Фон Тизенгаузен задумался, - ракетницу с тремя зарядами.

Почему-то сегодня его любимая цифра – три, но ведь это куда лучше, чем ничего.