Проклятие огня

Надумал какое-нибудь желание?

– Не-а.

– Прям вообще ничего? Не может быть! Ты же вообще в жизни ни хрена из себя не представляешь. Дай волю фантазии. Я могу сделать тебя президентом, да хоть королевой Англии. Кем угодно.

– Не надо из меня никого делать. Я себе нравлюсь таким, какой я есть. У меня есть цель в жизни, и мне больше ничего, кроме этого, не нужно.

– Так у тебя есть цель! Это все упрощает. Почему бы не загадать достичь этой цели?

– Потому что это моя цель, а не твоя! Сам разберусь.

– И что же это за цель такая?

– Я музыкант.

Даже больше. Композитор. И я на пороге создания чего-то великого, – Макс никогда не облекал это в слова. Ему показалось, что как-то это глуповато прозвучало.

– Ого. Ну ты и задрот. Хочешь стать легендой, да? Я могу это устроить.

– Не надо, я сам все устрою. И вообще, заткнись уже, хоть на минуту, дай мне подумать.

Они подошли к небольшому прудику, напротив которого в пяти метрах стояла одинокая лавочка и пустая урна рядом. Максим отпустил собаку с поводка. Выкинул окурок в урну, сел на лавочку и закурил новую сигарету.

Джинн сел рядом и стал задумчиво наблюдать за уткой с утятами, которые плавали у противоположного берега пруда. Видимо, Ника тоже их заметила, после чего прыгнула в воду и поплыла в их сторону.

– Ника, ко мне! – крикнул Максим, но собака не обратила никакого внимания. – Глупая собака… вот всегда любила плавать. Теперь дома мыть ее еще…

– Тоже мне проблемы. Загадай, чтобы она всегда вылезала из воды чистой и всего делов.

– Да ты что, прикалываешься? Тупое и банальное желание.

– Да уж, лучше загадай, чтобы она тебя хотя бы слушалась. Она игнорит тебя хуже твоей сексапильной соседки.

– Да это вообще не моя собака… Ника! Не пугай уток! Ко мне, я сказал!

– А чья же?

– Мамина. Но мама умерла два года назад. Теперь мне с ней возиться. Ника! – Макс вынул из кармана собачью игрушку-пищалку. На ее звук собака всегда прибегает. Видимо вспоминает свою настоящую хозяйку.

– А отчего умерла?

– Рак легких.

– Много курила, да? Совсем, как ты?

– Ага, это у нас наследственное…

– Пристрастие к курению? Не может быть наследственным.

Только решением и только твоим.

– Да я образно говорю. Но все равно, она внесла в это решение свой вклад. Курить-то я начал в пятнадцать лет, тупо ей назло. Чтобы она хоть задумалась. Ну, подростковый максимализм, сам понимаешь.

– Ты забыл, кто я? Я никогда не был подростком. Так что, нет, не понимаю. Но принимаю. А с отцом что?

– Никогда не знал его.

– Ладно.