Свиное молоко

Часто яйца бывают протухшими, но их все равно выдают за съедобные. Носятся эти спекулянты-мемуаристы, пупковеды, как с писаной торбой, с воспоминаниями о каком-нибудь нездоровом «на голову» туловище. А туловище вместе с больной башкой, в жизни своей пило, жрало, гуляло, а в промежутках на бумаге, холсте или пленке откладывало плоды своих психических недомоганий. Померло оно от наркоты или пистолета, в общем-то, вполне довольное своей суетой-маятой.

И тут как тут солдаты памяти, тараканы интеллекта разнесли его гафно по библиотекам и телевидениям.

Торгуют. Причем, к основному товару подложили кучу своего фуфла, вот мол, тайные дневники, письма, не опубликованные прежде, гениальные наброски на туалетной бумаге.

Чтобы отнять кусочек бутерброда у этих гофноедов, я и пишу сейчас эту матату. Зачем? Да просто так, зудит рука и в мозгах чесотка. Нечто умное и новое вряд ли получите, но насмеетесь до икоты с отрыжкой.

Не знаю как там кто, но я лично вытворяю все бессознательно, ничего не просчитывая, не шлифуя и не исправляя, несу околесицу.

Иной раз проснешься с бодуна, а в голове твоей какой-то случайный бог сна оставил словосочетание. Например: Ортопедическое танго...

Ну и что дальше? Смотришь по сторонам, а вокруг все серо и тошнотворно. Вчера была хорошая погода, много друзей и подруг, а сегодня болит голова. Стало быть, жизнь – погода была хороша, а искусство, то есть выпивка – дерьмо. Берешь ручку цвета одного из костюмов Махмуда Эсамбаева, царство ему небесное, и ручка начинает танцевать: «Ортопедическое танго и свет какой-то голубой.

.. дорогое удовольствие... быть самим собой. Конечно, какой-нибудь провинциальный крытик на сие барахло накинулся бы как стервятник, ну и флаг ему в руки.

Взял гитару, пытаюсь настроить. Светодиоды тюнера мандражируют эквивалентно рукам. Струны старые, надо поменять, впрочем, и руки тоже. Пятая – Ля вообще не хочет строиться и выпадает из шеренги как рядовой Бельдыев. «Бельдыев! Мать вашу! Вы тут стойте! И идите!» – сказал бы в таком случае мой знакомый майор Никулин.

Взял я и настроил эту гребаную ноту Ля на хрен знает что. Затем и другим струнам скомандовал: «Кругом!» Они как жалкие солобоны, не ведая где сено, где солома, развернулись кто куда, и получился у меня какой-то отмороженный строй. Нажал на примочке некую булькающую чушь, растянул струны вибратором, получилась не гитара, а арфа, перееханная катком. Всю песню на таком звуке играть нельзя, но вступление вполне ортопедическое.