Тёмный властелин для Марианны Бессмертной

Подопечные переглянулись, словно мысленно совещались. Иосиф Кощеевич бы не удивился. Одарённые черти – гордость отцовская. У девчонки, правда, с контролем магии гнева совсем плохо, но век-другой практики и из неё толковая чародейка выйдет. Парень спокойнее и сильнее, чувствовалась в нём отцовская порода. Если двойняшек не убьют другие наследники, то их ждало великое будущее. Но беспокоила Иосифа Кощеевича другая личность… менее одаренная…

И прежде чем приступить к расспросам, старший сын Кощея налил себе целебного снадобья из бутылки с шестью звездами на этикетке. Без лекарства для души у него дергался глаз, спину ломило, а в душе выл маньяк, мечтающий обзавестись бензопилой «Дружба». Нервы можно выкидывать на помойку. Всё почему? Да потому что в его доме поселилась катастрофа, за которой нужно следить пуще, чем за отцовской иглой.

- Где Марианна?

- Утром пела в душе, – осторожно ответила Таня похожая на сестрицу Алёнушку (на ту, у которой брат – козёл).

- А потом? – требовательно спросил Иосиф Кощеевич.

- Слышал, что она в туалете общалась с подписчиками, – продолжал вместо сестры худощавый Коля и поправил сползшие с длинного острого носа квадратные очки.

- Зачем?! – если бы лохматые брови Иосифа Кощеевича умели летать, то они бы взлетели к потолку.

- Вы действительно хотите это знать?

Иосиф Кощеевич закрыл лицо рукой и простонал подобно жертве стоматологии, которой анестезию не вкололи при удалении нерва.

И мы забыли упомянуть, что некоторых «возлюбленных» Кощея в народе справедливо называли дурами.

- Четвертую, заразу… утоплю… в темнице сгною… – вполголоса ругался Иосиф Кощеевич.

- Она ничего не натворила! – «жизнерадостно» заявила Таня, скосив взгляд в сторону распахнутого окна. – Плохого…

В душе Иосифа снова завыл маньяк, едва он увидел в цветущем яблоневом саду, как Марианна фотографировала обнаженную ляжку на фоне безвременно почившего крокодила в пруду. Зарубил бы давно. Но убивать младшую дочь Кощей не позволил и от греха подальше спрятал у себя её иглу, хотя и признался как-то старшему сыну, что зачал Марианну в пьяном угаре.

- Во-он! – Иосиф Кощеевич в гневе указал на дверь. – И чтобы на глаза мне сегодня не попадались!

Едва оказавшись за пределами кабинета опекуна, подопечные одновременно выдохнули и, минуя коридоры готического особняка, направились к выходу из здания. Их провожали взглядами полусонные живые статуи, охранявшие покой Кощеева семейства.