Я - циник. Магия и банды Токио

Не ноет колено, не выходят камни из почек, не стреляет в пояснице, не шалит сердце. Даже зрение, несмотря на очевидную аномалию, куда лучше прошлого. А ведь у меня всегда была единичка. То немногое, что не пришлось лечить по мере старения.

К тому же, время попадания тоже довольно удачное. С точки зрения обогащения. Криптовалюта, ставки, потенциально популярные стартапы и новые технологии. Все это не даст мне помереть с голоду. Так что моя цель - жить в свое удовольствие не оглядываясь на нехватку денег - близка как никогда.

И даже тайная мечта, давно похороненная в моем ядовитом сознании, может обрести реальность. Да-да, та самая, оставшаяся от восторженного ребенка, которым я когда-то был. Изменить мир к лучшему, хотя бы немного. Может и получится. Чем не смысл жизни, благополучно не найденный в прошлом мире?

Последним же плюсом я объявляю магию. Она у меня есть - и это круто. Правда, факт наличия - максимум того, что я узнал. Но все равно здорово. Пусть от походов в школу меня тошнит, но в старшей упор больше будет именно на духовные способности.

Не в каждой, разумеется. Только в специальной Академии. А то, что меня туда возьмут - вопрос практически решенный. Необученный дар опасен. Не берут только полных слабаков. Но это не ко мне: насколько можно понять из стандартных тестов, способности у меня есть, но такие. Средние. Впрочем, меня устраивает.

Так, на этом положительные стороны закончились, поэтому начинаются отрицательные. Первая из них - одиночество. Мои старые родители были холодными, равнодушными ублюдками, которым было плевать на сына, пока он не мог принести какую-нибудь выгоду.

В этой жизни - они были милыми, тактичными, заботливыми. А также - теплыми. Именно той душевной теплотой, которую уже не чаешь найти в людях. Идеальными, как в глазах маленького Кано, так и для обросшего цинизмом, желчью, плешью да жиденькой бородкой чужака-подселенца.

Вот только они были мертвыми. Холодными, искореженными трупами. Безмолвными памятниками на местном кладбище.

Их даже похоронили вместе с застрявшими в плоти железными штырями да пластинами. А их единственный сын ползал у края обрыва с переломанными ногами, звал по имени те куски мяса, в которые превратились его папа и мама. Ему повезло: какой-то мужик рядом успел выбросить из автобуса прямо перед падением.

К черту, конечно, такое везение. После пережитой трагедии совершенно не удивительно, что он сначала съехал с катушек, а потом впал в кому.