Кружевница

«Потом она объяснит!» Нет, ну вы видали?! Отмочила моя стюардесса номерок, нечего сказать!

Школьник выходит из лифта, направляется к дальней двери. Вид взмыленный, волосы дыбом, рубаха местами наружу. Нагулялся маленький, звони мамочке! Но пацан будто меня и не слышит — достает ключи, открывает замок и грохает дверью перед моим носом!

Проклятье! Время!

Спокойно, еще почти неделя. Но это очень зыбкое утешение: воздействия должны… настояться, оформится. Чем быстрее результат воздействия, тем он хуже. Для всех.

Взлетаю над городом, вплетаюсь в его ритм, пульс.

В дыхание… Петли чужих кружев проступают затейливыми путеводными нитями, они ветвятся, множатся — и вся звездная карта города вспыхивает во всем своем пульсирующем великолепии: я сосредоточенно читаю рисунки, воздействия, судьбы.

На площадь. Угловой дом, второй этаж.

Я чуть не опаздываю.

— Заходи…

Вваливаюсь в квартиру, едва не тараня хозяйку ее очередным гостем. Смотрю ей в глаза. Они вдруг округляются:

— Ой, подожди, я чуть не забыла — мне надо позвонить! Разувайся, проходи… я сейчас!

Кричит она уже из кухни.

Гость мешкает, будто заторможенный. Ну, разумеется! Импровизация — не сахар, по посторонним бьет сильнее всего. Ничего, потерпи. Сейчас все вернем. Я и сама на мгновение ослепла от спонтанного воздействия, секунду промаргиваюсь.

Задерживаюсь в прихожей, чтобы привести бедолагу в чувство. Спокойно… вон, тапочки надевай…

— Да ладно тебе! — доносится с кухни возбужденный голос хозяйки, — никакая ты не шалава! Что ты ересь несешь?! Позвони ему, извинись… Что?.

. Да ну тебя…

В дверях появляется хозяйка. Такое ощущение, что она хочет запустить телефоном в стену.

— Эта Валька — какая-то егоза, чесслово! Семь пятниц на неделе… Прости, Юрик, проходи, солнце…

Так…

Я снова над городом. Набережная. Серый дом, третий этаж. Попробуем через пилота.

Дверной проем заслоняет массивная фигура бородатого мужика в трико.

— Еще раз тут увижу — засуну твою продукцию тебе в задницу, усек?!

Дверь грохает. Я растерянно хлопаю глазами, смотря в спину торопливо семенящему к лифту незадачливому коммивояжеру.

Дура! Нашла к кому присоседится…

Город уже содрогнулся — неуловимо, незначительно — но для меня вполне ощутимо. Мое звездное кружево опасно натянулось: вот-вот расползется. Спокойно… Изначально мой колясочник-профессор — тот самый детинушка-тунеядец, — на самолет опоздает. Увы: на изменение этого факта уйдут годы: легче повлиять на стюардессу, чтобы она сама опоздала — и ее должны будут подождать.