Болоньезе

Болоньезе

Корин Холод

Болоньезе

Лето тысяча девятьсот тридцать третьего года выдалось чрезвычайно жарким. Особенно если проводить его в Хьюстоне, штат Техас. 

Солнце уже поднялось над небоскрёбами Мэйн-стрит и жарило немилосердно. Его лучи проникали сквозь плотно задёрнутые шторы в окна небольшой квартирки на той же улице, отбрасывая причудливые тени на желтоватые обои, небогатую, но аккуратную и изящную мебель и ярко начищенную кухонную утварь. Ему было где разгуляться: какой-то эксцентрик снёс стену между кухней и гостиной, что привело бы в священный ужас любого добропорядочного американского гражданина. Но солнцу было всё равно, и оно с удовольствием пускало свои зайчики прыгать как по днищам кастрюль и сковородок, так и по бронзовым статуэткам на полках и рамам картин на стенах.

Высокий, черноволосый и смуглый мужчина, стоявший у плиты, не обращал внимания на выходки светила. Он даже не щурился, когда какой-нибудь обнаглевший блик норовил залезть ему в глаза или сесть на нос. Отчасти его спасала надвинутая на глаза шляпа, против всех правил приличия надетая в помещении. Но дело было не только в этом. Мужчина не сводил пристального взгляда зелёных глаз с сотейника, томящегося на огне, и от каждого солнечного зайчика его зрачки автоматически сужались до размера булавочных головок. Закатанные рукава и небрежно расстёгнутая пара верхних пуговиц рубашки, прижатой подтяжками, брюки с идеально отглаженными стрелочками и незажжённая тонкая сигарилла в углу рта дополняли портрет увлечённого своим делом кулинара.

По комнате плыл умопомрачительный аромат лука, сельдерея и моркови, жарившихся в оливковом масле.

— Палач, душа моя, напомни ещё раз, как называется эта смесь? — раздался ленивый женский голос с оттоманки у дальней стены напротив плиты.

Собственно, за этим и была снесена многострадальная кухонная стена: за готовкой хозяина квартиры любила наблюдать одна зрительница — и предпочитала делать это с комфортом.

— Соффрито, драгоценная моя, — улыбнулся Палач, не оборачиваясь, и снял сотейник с огня. — И ты прекрасно помнишь это название, тебе просто нравится меня отвлекать.

— Считай, что это твоя разминка, — фыркнула возлежавшая среди диванных подушек женщина в неприличном для этого времени суток коротком пурпурном платье, явно вечернем.