Изнанка

Вытащил из кармана адаптер, вставил — загорелся синий светодиод. Другой карман оттягивал детектор проводки; Сентябрь обвёл им розетку и услышал писк. Оскалился. Сигнал вёл (сигнал куда-то вёл — уже удача) за металлическую дверь — он открыл её и оказался на лестнице.

Стены крашены характерной салатовой краской; такого цвета бывают куколки на весенней листве, в такие тычешь пальцем — и выползает из них чёрная волосатая гусеница. Бетонный пол отзывается эхом. Перила с широкими деревянными поручнями, застыли на краях подтёки краски. Трещины, кракелюры, царапины. Грязь. Надписи на стенах. Он поднял с пола бычок, растёр в пальцах — как настоящий.

Эта лестница выглядела старой, но Глеб был убеждён, что её не существовало, пока он не отворил дверь. Подделка, как и всё здесь. Он заглянул в проём меж пролётов — они уходили куда-то далеко, сотни и тысячи этажей под ним — и такие же коридоры, такие же двери. Такие же лифты. Наверху — то же самое.

Провода уходили вверх. Он усмехнулся и зашагал по лестнице, минуя пролёт за пролётом, ведомый писком прибора и страшным нечеловеческим упорством.

***

Глеб Сентябрь сидел, склонившись над тетрадями: после сегодняшнего случая он заставил всех конспектировать технику безопасности, больше для виду, чем для дела. За окном уже ночь; скоро тишина повиснет в тёмном здании школы и можно будет спокойно поработать.

Он чирканул на поле пятёрку и отложил тетрадь в сторону; дверь скрипнула.

— Славка, ты? — он быстро глянул в зеркало, стоявшее на столе. Встал — резко, порывисто. — Сейчас, подожди.

Мальчик стоял и мял рубашку в руках.

— Глеб Андреич…

— А? Что, Славка?

Он молчал. Набирался смелости. Сентябрь ждал, терпеливо царапая его взглядом.

— Я… я ходил в Изнанку недавно.

— В Изнанку? — он сел на стул, указал Славке на кресло. — Ну, рассказывай.

Он замер, напуганный странным выражением, проступившим вдруг на лице трудовика. Страшным, сосредоточенным интересом блестел его единственный глаз в полумраке подсобки. Глеб Андреевич не любил света.

— Я… она меня не пустила! — выдохнул он наконец.

Сентябрь поднял бровь.

— Не пустила? Как это?

— Не знаю! Я сделал всё как обычно, но никуда не попал. Может, она исчезла? Я… — Он всхлипнул.

— Спокойно! Дай подумать.

Глеб Андреевич по привычке тёр мочку уха. Он тоже несколько раз не мог попасть в Изнанку. Когда экспериментировал с деталями ритуала, когда кнопка была сожжена, когда попытался пронести с собой бензин… Нет, не только бензин. Зажигалку Изнанка тоже не пропустила.