Страшные сказки

- Прими же наше бескорыстное приношение…

- А отцов у вас сколько? Тоже один на всех?

- … и вознагради наше рвение.

- Эй, по-моему, либо приношение бескорыстное, либо вы ждете за него награду, нет?

Вопрос мой снова проигнорировали. Да я и сам понимал его бессмысленность. Секта Детей Лилеи даже среди других культов, сект, церквей и прочих сборищ безумцев отличалась полным отсутствием логики в своем учении. Мне ли этого не знать — я ведь сам это учение и сочинил. Но что-то я не помнил, чтобы придумывал подобные ритуалы.

В смысле, шутки шутками, но…

- Прими, Пресветлая, глаза нечестивого, дабы не смели они смотреть на запретное.

- Ребята, вы уверены, что ваша Пресветлая обрадуется этой расчленёнке?

- Прими лживый язык его, дабы не смел он осквернять твой слух своим ядом.

- А может быть вам вовсе не я нужен? Я вообще-то не любитель врать...

- Прими, Пресветлая, блудливый орган его, дабы не смел он огорчать тебя своими похождениями…

- Что? Какого… - чуть не поперхнулся я, начав что-то подозревать.

- И прими, наконец, в жертву черное сердце его, ибо тебе принадлежат все сердца, тебе — верность, тебе почитание и преданность наша.

Фигуры, стоявшие вокруг меня выпрямились, занося ножи еще выше.

- Ну все ребята, пошутили и хватит!

- Во имя Пресветлой девы Лилеи…

- Все, вы донесли свою мысль, может уже закончим, а?

- Да свершится благое дело сей…

- Я понял, понял… Я сожалею и прошу прощения!

- ...час…

- Стойте!

Голос прозвучал словно бы ниоткуда и одновременно со всех сторон, и за ним последовала полнейшая тишина.

Я медленно разжал зажмуренные глаза (терпеть не могу вид крови). Толпа вокруг замерла, словно даже не дыша, взгляды все направлены куда-то мне за голову, лица озарены нездешним белым светом, в глазах у всех застыл благоговейный восторг.

- Дети мои, — проговорил все тот же голос, — благодарю вас за вашу службу. Не желаю я, чтобы вы пятнали руки свои кровью, и потому приму вашу жертву целиком. Ступайте по домам и да пребудет с вами мое благословение!

Жрец, или как там его, стоявший за моей головой, издал сдавленный звук, словно собирался возразить, но его паства уже послушно повернулась к выходам и словно загипнотизированная двинулась прочь.

- Ступай и ты, возлюбленный сын мой, и продолжай нести слово мое непосвященным. Ступай, Питер, — с нажимом повторил бестелесный голос. Видеть его я не мог, но, судя по шаркающим шагам, Питеру пришлось подчиниться.