Три запаха смерти

***

Как Абигор – могучий, сделавший уже в те дни славу как маг и могущественный практик, дозволил себе проникнуться жалостью к сиротке? Почему не прошёл мимо? Почему взглянул?

Это было серое хмарое утро, у Абигора было паршивое настроение. С раскалывающейся от ночных возлияний и безудержных кутежей головой он возвращался по Пепельному Переулку – самому несчастному среди всех переулков, заселенного тем сортом людей, которые церковники называют «заблудшими», горожане «опасными», а тайная полиция короля – «отребьем».

Правы все. Заблудшие в пороках, в нищете и в парах самого дешевого пойла бывали опасны и составляли дно общественной жизни. Но от них не избавлялись, лишь иногда загоняли палками по жалким лачугам, да арестовывали и секли на площади.

Но не изживали. А зачем? У всего в мире есть своя цель. Цель этого отребья была, во-первых, в самой специфической службе и услугах, о которых не гоже просить чистых и нетронутых людей; во-вторых, присутствие этого отребья давало горожанам страх и мотивировало к работе.

А еще многие, в том числе и Абигор, знали, что в глубинах Пепельного Переулка никто никогда не спросит, кто ты есть и там можно отыскать удовольствие на любой вкус. И в то хмарое утро Абигор кА КрАЗ возвращался к себе после такого поиска, но был в дурном настроении, связано то было с похмельем, и только.

И тут он встретил сиротку, просящую милостыню, но как это водится в Пепельном Проулке, просящую ее даже не для себя, а для кого-то значительно преобладающего в человеческом могуществе. Всем известно, что это был тот еще бизнес, и те еще доходы – сердобольные горожане всегда старались бросить монетку-другую нищему, и в выигрыше тут особенно оставались дети.

Это был белокурый ангел, пусть и чумазый – тоненький и почти прозрачный в своем складе, но с пронзительно светлым взглядом. Абигор отдал весь свой заработок, но этого показалось ему мало.

Он, чувствуя себя отвратительным грязным животным перед этим светлым существом, опустился коленями в Пепельно-Переулочную грязь и сотворил для сиротки вдруг из воздуха нежную ромашку.

Девочка засмеялась, и в ту же минуту Абигор ощутил запах смерти. Он не был приторным, как в прошлый раз, какой-то легкий, но очень горький, как будто бы смесь седеющей к зимнему сезону земли, да умирающий, ссыхающийся дуб, помноженный на прелую листву…

Абигор понял и прикрыл глаза.