Без пяти смерть

Закончив, принялась разглядывать бумаги, и вскоре разбуженный Олье, застегнув свое щеголеватое пальто, умчался одновременно в трех направлениях.

— Молодой, справится, — скривилась я в ответ на неодобрительный взгляд Мейба.

— Ты его всего на три года старше, — Уннар, прячась за бумагами, что-то грыз с аппетитом.

О его любви делать заначки из шоколада, печенья или вяленого мяса в ящиках стола знали все. И пользовались без зазрения совести тоже все. В этот раз я молча подошла и стащила кусок поаппетитнее, торчавший в ящике.

— Зато седины у меня на вас троих. Дописал? Я пошла к Боресену.

Прожевав почему-то сладкое мясо, я взяла наши отчеты и отправилась по лабиринту коридоров к начальству. Впрочем, старик им был скорее номинально: годами отлаженная машина правосудия работала сама по себе, потому он только бережно полировал ее, вовремя заменял сломавшиеся элементы и подливал масла, то бишь выписывал крошечные премии и давал редкие отгулы.

В синей приемной секретарь бодро стучала по печатной машинке, стойко игнорируя разрывавшийся телефон, трубка которого дрожала в тонких усиках опоры не то от негодования, не то от нетерпения звонившего. Я подбородком указала на дубовую, оцарапанную будто стаей голодных зверей, дверь, и Алья кивнула, не прерывая своего занятия.

Как всегда при входе в кабинет, в глаза бросилась свечная люстра-монстр из бронзы. Каждый, кто входил, на миг застывал на пороге, сглатывая от ужаса перед аляповатым величием ее. Чуть не запнувшись о выцветший серый половик, подошла к столу начальника, который, хмурясь, через монокль читал свежую газету. Тощий, как щепа, с невинным взглядом патологоанатома, он ласково улыбнулся мне, демонстрируя черную дыру на месте левого резца.

— Ага. Давай отчеты, — и принял четыре тонкие бумажки, спешно засунул в стол. — И в зеркало посмотрись.

Он указал на стену, где в тяжелой раме висело древнее-древнее зеркало, покрытое пылью. После ночи на щеке осталось пятно гари, и, поплевав на рукав, я его стерла, пригладила и волосы, где русый цвет наполовину сменила седина. Под тонкой, с изломом бровью на виске — царапина, скулы впали сильнее, чем обычно, от истощения, а золотые пятна в серых глазах сверкали особенно ярко, как у голодного зверя. Красотка!

Скрестив руки на груди, я вернулась к столу начальства и выжидающе посмотрела, напоминая о свое старой просьбе.